Тревожная весна 45-го | страница 14



– Как же вы… справляетесь?

– Хочешь жить – соображай. В пайке мне две бутылки водки полагается. Я их выкупаю по тридцать целковых каждую. Одну, конечно, употребляю – как же без нее, родимой? А вторую тащу на базар. За триста, может, и не продам – стоять долго придется, а за двести или двести пятьдесят – верняк. На эти деньжата и тяну: где килограмм картошечки перехвачу, где немного маслица или сальца. Вот так, мил человек. Ну, а пиво… – Он снова сделал мелкий глоток, экономя напиток. – С пивом в Москве порядок. Два с полтиной – кружечка, или за пять – «СПГ с прицепом». Это почитай даром. Тут неподалеку год назад грелка[1] открылась. Так я тебе доложу по секрету: там стакан сладкого чаю с таким же бутербродом всего за полтора целковых подают. Мне когда с голодухи совсем припечет – туда ковыляю…

Покончив с пивом, Васильков отправился к прилавку и купил еще две – для себя и соседа.

– Угощайтесь, – вернулся он к стойке.

Инвалид удивленно вскинул левую бровь, но возражать не стал – принял.

– Спасибо, мил человек. Уважил…

Александр сдул пену, хлебнул и достал очередную папиросу.

И вдруг услышал:

– Саня!

Чиркнул спичкой, прикурил. Крутить головой и искать зовущего не стал – мало ли вокруг тезок?

– Сашка! Васильков! Ты? – совсем громко прокричал кто-то за спиной.

Совпадение исключалось. Повернувшись, майор прищурился, всматриваясь сквозь завесу дыма. Распихивая посетителей и опираясь на палочку, к нему пробирался Старцев.

– Иван?! – изумленно прошептал майор.

И кинулся обнимать фронтового товарища.

* * *

Внешне Старцев почти не изменился. Опираясь на трость, он шел рядом: такой же худощавый, но статный, широкоплечий, с открытым скуластым лицом и с большими крестьянскими ладонями. Разве что пышный чуб, вечно выбивавшийся из-под военного головного убора, стал покороче и местами приобрел серебристый оттенок.

– Все такой же, – с улыбкой похлопал друга по плечу Васильков.

– Где там! Виски вон седые, – отмахнулся тот. – Вот тебя будто законсервировали: высокий, смуглый, улыбчивый. Как вчера расстались под Курском.

– Сколько же мы с тобой не виделись?

– Почитай, два года с хвостиком, – подумав, ответил Иван. И уточнил: – Если не изменяет память, меня нашпиговало осколками в ночь с шестого на седьмое июля сорок третьего.

Васильков кивнул:

– Верно. Мы дотащили тебя и Сидоренко до первой линии, передали санинструкторам и больше не виделись. Я потом пытался разузнать через командира полка, но у Рыльска началась такая заваруха, что начальству стало не до нас.