И вот скрипачи исполнили свои вальсы и менуэты, а художники показали, как чудесно они умеют рисовать, и Главный Распорядитель с большим голубым бантом на груди прибежал и крикнул:
— Таня!
— Таня! Таня! На сцену! — закричали ребята.
— Сейчас будет танцевать Таня, — с удовольствием сказал Борода. — Но где же она?
В самом деле, где же она? В самом тёмном уголке она сидела и плакала, закрыв лицо руками. — Я не буду танцевать, — сказала она Главному Распорядителю. Я не знала, что мне придётся танцевать в зеркальном зале.
— Что за глупости! — сказал Главный Распорядитель. — Ведь это очень красиво! Ты увидишь себя сразу в сотне зеркал. Неужели тебе это не нравится? Первый раз в жизни встречаю такую девочку!
— Таня, ты обещала — значит, должна! — сказали ребята.
Это было совершенно верно: она обещала — значит, должна. И никому она не могла объяснить, в чём дело, только Петьке! Но Петька в это время стоял на капитанском мостике и говорил в рупор: «Стоп! Задний ход!».
— Хорошо, — сказала Таня, — я буду танцевать.
Она была в лёгком белом платье, таком лёгком, чистом и белом, что сама фея Вежливости и Точности, которая так любила чистоту, осталась бы им довольна.
Прекрасная девочка! На этом сошлись, едва она появилась на сцене. «Однако посмотрим, — сказали все про себя, — как она будет танцевать».
Конечно, она очень хорошо танцевала, особенно когда можно было кружиться на одном месте, или кланяться, приседая, или красиво разводить руками. Но странно: когда нужно было бежать через сцену, она останавливалась на полдороги и вдруг поворачивала назад. Она танцевала, как будто сцена была совсем маленькая, а нужно вам сказать, что сцена была очень большая и высокая, как и полагается во Дворце пионеров.
— Да, недурно, — сказали все. — Но, к сожалению, не очень, не очень! Она танцует неуверенно. Она как будто чего-то боится!
И только Борода находил, что Таня танцует прекрасно.
— Да, но посмотрите, как странно она протягивает руки перед собой, когда бежит через сцену, — возразили ему. — Она боится упасть. Нет, эта девочка, пожалуй, никогда не научится хорошо танцевать.
Эти слова как будто донеслись до Тани. Она понеслась по сцене — ведь в зеркальном зале было много её друзей и знакомых и ей очень хотелось, чтобы они увидели, как хорошо она умеет танцевать. Больше она ничего не боялась, во всяком случае никто больше не мог сказать, что она чего-то боится.
И во всём огромном зеркальном зале только один человек всё понимал! Как же он волновался за Таню! Это был Петька.
