Оказавшись на земле, я сжал свободной рукой предплечье побратима, отпуская его ногу, и мы помчались вперед, стараясь держаться поближе к земле. Орки прекрасно видели в темноте, но Орикс держал всю охрану во внешнем кольце крепости, всецело доверив охрану башни магическим ловушкам, и за двором никто не следил.
Ночь мягко приняла нас в свои объятия. Две серые тени, невидимые в ночной мгле, но рожденные и укрытые ею, скользили к приземистой двухэтажной башне в центре двора.
Амулет на груди начал едва заметно нагреваться — в дело пошли высвобождаемые им чары. Для скольких же ловушек он сделал нас невидимыми? Жаль только, что использовать око можно было всего один раз. Надеюсь, нам хватит его магии на дорогу в оба конца, иначе мы никогда отсюда не выберемся.
Добежав до башни, мы прижались спинами к ее прохладной каменной кладке и несколько мгновений переводили дух. Успокоив бешено колотящееся сердце, я посмотрел на Эля и, получив его одобрительный кивок, двинулся к указанному Дидрой окну.
Если изгойка не соврала — нам сюда. Приподнявшись на цыпочки, я осторожно заглянул в окно, пытаясь разглядеть что-нибудь в царящей в комнате темноте, рядом со мной присел на корточки Эль.
— Ну что? — шепнул эльф, с напряженным вниманием глядя на меня снизу вверх.
Благодаря иному строению глаз днем эльфы видели намного лучше людей. Их мир был четче и богаче оттенками, но в темноте дети леса видели так же плохо, как люди.
— Не знаю, кажется, никого, — немного помедлив, откликнулся я, и, набрав в грудь побольше воздуха, решительно толкнул черную деревянную раму окна.
На какую-то долю секунды мне показалось, что оно заперто, и мы не сможем проникнуть внутрь, но уже через миг тяжелая рама, подчиняясь моему усилию, плавно скользнула вперед, открывая нам путь в самое сердце цитадели Орикса.
Интересно, неужели он настолько безответственен, что оставил без охраны такой простой путь проникновения в дом?
И, словно бы в ответ на мои мысли, как только мы переступили какую-то невидимую черту на подоконнике, на меня волною обрушилась боль.
Если не можешь победить врага, честно — притворись его другом, а когда он поверит — убей.
Казалось, амулет вспыхнул и магическим клеймом врезался в мою кожу, выжигая мясо и плавя кости. Я открывал и закрывал рот, как вытащенная на берег рыба. Боль была до того нестерпимой, что, казалось, сознание сейчас покинет меня.
Я принялся отчаянно рвать и скрести на груди одежду, в тщетных попытках выцарапать причинявший боль артефакт. Эль тихонько выругался и схватил меня за руки, не давая сбросить с себя амулет. Через неторное время боль начала медленно отступать.
