Теперь все встало на свои места, и я понял причину остервенелой злобы горожан и стражников. А поняв, кивнул головой Элю и прямиком направился к воротам. Миновав настежь распахнутые створки, я сразу же скользнул в боковой проулок, примыкавший к внутренней части огибавшей Королевский район стене.
— Эрик, ты ничем не мог ему помочь. По-крайней мере, не привлекая к нам внимания.
— Я знаю, и все же…
И все же на моих глазах наша «доблестная» стража до смерти забила беззащитного человека. Хотя, как раз человеком-то убитый и не был.
Изгои… Дети насилия и межрасовых кровосмешений. Ненавидимые и презираемые. Не имеющие права на жизнь…
Убитый был изгоем — в его жилах текла изрядная толика эльфийской крови. Уж и не знаю, что понесло его к стенам Королевского района, но ему явно не следовало покидать Приграничье, особенно днем.
Иногда последствия межрасового кровосмешения могли быть совсем незаметными, и такие изгои могли вести обычную жизнь среди людей. До тех пор, пока людям не становилась известна правда…
Я тоже был изгоем, но мне повезло — я выглядел совершенно нормальным, и единственное, что внешне отличало меня от человека — это руки и, быть может, чуть более смуглая, чем у жителей Лагарика кожа, словно я всю жизнь провел где-то в пустыне.
Верхние фаланги моих пальцев были покрыты твердой костяной коркой деформированных, чересчур развитых костей — «природных кастетов», так характерных для расы орков. Чтобы скрыть это уродство, я был вынужден постоянно носить на руках перчатки.
Мою мать изнасиловал орк. Хотя об этом я узнал лишь в одиннадцать лет, когда мое отличие от сверстников стало уж слишком бросаться в глаза. Стоит ли говорит, что меня не любили и даже пару раз пытались побить, но получивший в наследство от отца удивительную физическую силу его расы, пусть несколько и уступающую силе «чистокровных» орков, я всегда легко давал сдачи.
Когда я был маленький, моя мать была служанкой в небольшом городке в доме какого-то местного дворянчика, поэтому мне было позволено учиться вместе с остальными детьми в начально-приходской школе при храме Всемогущего.
Но сразу же после окончания учебы, в возрасте четырнадцати лет, по настойчивым просьбам барона я был вынужден покинуть его дом. Точнее не так. Однажды ночью, после того, как барон пригрозил, что выкинет нас с матерью на улицу, если изгой не уберется из его дома, я, не дожидаясь этого, тайком сбежал.
И передо мною распахнулись двери в большой мир.
