- С внучком пришли, Елизавета Алексеевна? И в такой мороз! Похвально.
- А мы старца Василия встретили, вставил я свое слово. Идет босиком и с непокрытой головой и не холодно ему. Как же это?
- А ты любопытствуешь? - улыбнулся монах, - его молитва Иисусова как шубой укрывает. А по снегу он идет, как по мягкому ковру. Об этом еще новопрославленный Саровский угодник, преподобный Серафим поучал. Вот и ты молись также. Выучи эту молитву и повторяй и все сам увидишь. Теперь ты для этого дела мал еще. Но в свое время начни, а то развратишься и веру совсем оставишь, вот как студенты тут у нас. А без веры, братец, не проживешь.
Внучек мой, заметила бабушка, очень набожный. У него в комнате икон-то - прямо стена. Зажигает свечи и лампады пред ними и молится. Видно в игумению Анфису пошел.
- Набожные-то набожные, а выросли - в безбожие ударяются. А ты, Сережа, молитвы не оставляй. Как хочешь молись, а молись. Времена тяжкие приближаются. Вон революция была, заглохла пока, но на время. Да вот и преподобный Серафим тяжкие времена провидел. Только молитвой да страданиями и держаться придется. Мы то с Вами, Елизавета Алексеевна, до этих страхов не доживем, а ему-то, внучку, ей придется. Вот тогда-то молитва и поможет.
Возвращаясь с бабушкой домой я все раздумывал о слышанном. Запало в душу.
7. Евгений Николаевич Розов. Псково-Печерский монастырь
Я встретился с доктором Розовым в Псково-Печерском монастыре в 1926 году. Он был участковым врачом и одновременно лечил братию, за что ему полагалась квартира в первом этаже Архиерейского Дома. Евгению Николаевичу было за пятьдесят лет и был он вдовцом. Его сын, тихий и умный мальчик, учился в Печерской гимназии. Жили они очень просто. Доктор Розов происходил из духовной семьи, учился в семинарии, но в священство не пошел, а стал врачом, блестяще кончив Томский Университет в Сибири по медицинскому факультету.
Евгений Николаевич был не только благочестив и богословски образован, но еще и духовен.
Было в нем глубокое смирение и великая любовь к ближнему. Никому и никогда он ни в чем не отказывал. Просили его ехать далеко к больному - он ехал безвозмездно, просили совета - он давал, просили в дом - не отказывал. И никогда ни в чем не нуждался.
Раз я сидел у него вечером. В открытые окна лился запах сирени и жасминов из Архиерейского сада. Древние монастырские церкви, розовые, светло-желтые, белые с синими куполами, усыпанными золотыми звездами, выступали отчетливо на зелени садов в прозрачном сумраке белой ночи севера. Стояла глубокая, торжественная тишина. В небольшой комнате, перед старинной иконой, теплилась неугасимая лампада. Евгений Николаевич сидел в кресле, в белой русской рубашке, подпоясанной белым же пояском. Со своей седеющей уже бородкой он очень напоминал деревенского священника у себя на погосте.