Печенье счастья | страница 51
Я опустил рюкзак на пол и снял куртку. Потом разыскал мобильный телефон: два пропущенных вызова.
– Она приходила сюда, – крикнул папа из кухни.
Там у него что-то шкворчало на плите – судя по запаху, папа жарил котлеты.
– Кто?
Я уже открыл дверь в свою комнату, но, услышав папин ответ, застыл на пороге.
– Девочка, которая была здесь на днях, Бие. Она выглядела расстроенной, когда я сказал ей, что тебя нет дома.
– Вот как… – пробормотал я. – А когда… Когда она приходила?
Папа пожал плечами и посмотрел на кухонные часы:
– Полчаса назад, кажется.
Полчаса назад. То есть тогда, когда ходил мимо ресторана. Я был там и Бие, а она в это же время была здесь кала меня.
В груди что-то щелкнуло. Честное щелкнуло.
Птица счастья
– ПОДЪЕМ, СТАРИК!
Мама подняла жалюзи и открыла нараспашку окно. Жуткий ледяной ветер ворвался в мою комнату. Я свернулся калачиком под одеялом и изо всех сил попытался опять заснуть. Тогда мама уселась на краешек кровати и принялась щекотать меня через одеяло. Я до смерти боюсь щекотки, поэтому едва ее пальцы коснулись меня, как я забарахтался и, с хохотом вынырнув из-под одеяла, попытался пощекотать ее в ответ. Но мама вспорхнула с кровати и, стянув с меня одеяло, завернулась в него, как в мантию. Я попытался сдернуть с нее одеяло, но мама каким-то непостижимым образом выдернула меня из кровати и закружилась со мной в вальсе по комнате.
– Мамааа! – взмолился я.
– Оскар! – счастливым голосом закричала мама. – Просыпайся! Снаружи нас ждет чудесный снежный мир!
В конце концов мама оставила меня в покое и, закинув одеяло на мою кровать, умчалась на кухню. Я немедленно нырнул обратно в постель, но тут же понял, что придется опять вскакивать, чтобы закрыть окно.
Она – сумасшедшая.
Я имею в виду мою маму. Но вот в искусстве будить по утрам ей просто нет равных. Сложно сердиться, когда тебя щекочут. Вдобавок до меня донесся аромат свежезаваренного чая и поджаренного хлеба.
На кухонном столе стояла коробка с электрической гирляндой. Папа распутывал провод, собираясь повесить его на окно.
– Как у тебя обстоят дела с песней Стефана? – спросил он, едва завидев меня на кухне.
Я сунул в рот ломтик поджаренного хлеба и, отвернувшись, пробормотал:
– Мм… хорошо.
– А ты будешь петь соло или вас будет несколько? – не унимался папа.
Я еще что-то пробормотал и тут услышал, как мама прошептала папе:
– Ну, Эдвард. Предоставь Оскару самому выбирать дорогу в жизни. Я совсем не уверена, что он сгорает от желания петь соло.