— Пришла, — громом раздался голос чужака.
— Росья, Росья проснись! Ну же, просыпайся! — кто-то тряс её настойчиво, вызывая всплеск тошноты и боли, она поморщилась, застонала и дёрнулась, пытаясь вырываться из сковавших её чужих рук. Не понимая ничего, она забилась в постели, что пойманная птаха, ощущая, как жар тягучей, раскалённой, что сплав железа, волной прошёл вдоль всего тела, обездвиживая и заковывая в огненную твердь.
— Всё хорошо, тише, родная, тише. Это я, Дарко, — продолжал вливаться в воспалённое сознание чей-то голос.
Росья замерла, и сквозь туман пробилось запоздалое узнавание. Но тут же в голову вклинился и встревоженный голос Руяны.
— Не могла растолкать Росью, всё бормотала она себе что-то под нос, я сначала думала, что худое снится, а как она кричать стала, так тут же вскочила. Пощупала лоб, так и обмерла, что к калёному железу прижалась, — всхлипнула девка. — Она мне ещё с вечера тревогу в сердце зарождала. Видела же, что не всё ладно.
— Руяна пере… — Росья не договорила, приступ сухого горького кашля взорвал грудь, продрав железными крюками горло. В ушах зазвенело, будто в колокол, отзываясь резью в затылке.
Дарко, что сидел рядом на её постели, попытался её приподнять, да только не вышло ничего. Руки и ноги сделались будто ватными.
— Так, — поднял он взгляд на чернавку, — собирай вещи. Её нужно к лекарю.
— Да где лекаря-то разыскать? На дворе ночь!
— Здесь не разыщешь, — ответил он твёрдым, но всё же сжатым беспокойством голосом. — В город поедем прямо сейчас.
Росья сглотнула, жадно хватая ставший скудным воздух. Всё тело её продрала резь, и не то, что говорить, но шевелиться было невмочь.
Дарко сдёрнул с неё одеяло, которое в самом деле казалось неподъёмной ношей и встал.
— Сейчас вернусь, — сказал он.
Росья видела сквозь влажную пелену, как Дарко ушёл.
С каждым вздохом Росье делалось хуже, стоило ей закрыть глаза, как она проваливалась в чёрную бездну и вздрагивала, боясь встретиться с тем незнакомцем из своего сновидения, что был соткан и из камня и пыли. Чувствуя, как Руяна проводит по лицу и шее влажным и холодным полотном, от чего ей делось хоть на немного, но легче, снова погружалась в беспамятство, будто в лёд, оказывалась неизвестно как на вершине скалистого берега, в одиночестве, окутанная полупрозрачным облаком влажного тумана.
Так она пребывала в бреду, казалось, долго, но, когда в сознание протолкнулся шум, Росья поняла, что с того времени, как ушёл Дарко, прошло всего ничего. Вынырнула из недр небытия окончательно, но глаз так и не смогла открыть. Чьи-то сильные руки осторожно подхватили её.
