Оставаться снаружи было уже зябко, ещё и Руяна проснётся, спохватится, искать отправится. Росья легонько отворила дверь, бесшумно скользнув внутрь. Впотьмах прошла к лавке, слушая размеренное посапывание чернавки. Выдохнула с облегчением — не разбудила. Зажимая саднящее горло, проглатывая новый приступ кашля, укрылась с головой, но не сдержалась, и снова приступ кашля задушил. Руяна уж тут подскочила.
— Росья, — подсела она, оглаживая щёки и лоб девушки, — да ты же горишь вся.
Знала бы Руяна, от чего она горит… но Росья сказала другое:
— Всё хорошо.
Пусть не убедительно, но девка убрала руки.
— Да как же хорошо, где хорошо-то? — запричитала она. — Надо княжича упредить.
Росья едва с постели не подскочила.
— Не надо!
Руяна вздрогнула, прижимая руки к груди, а потом очнулась.
— Может, тады трав сварить ещё?
Росья откинулась на подушки, больше устала от её внимания, нежели от недомогания.
— Не нужно. Всё пройдёт. Завтра. Ступай спать, — отправила она девушку обратно на постель и отвернулась к стенке, давая понять, что разговор окончен. Расслабилась только тогда, когда зашуршала одежда, и чернавка молча вернулась к себе на лавку.
Вскоре Росья окунулась будто в омут, такая тишина в тереме царила, однако всё равно за дверью были слышны скрип на лестнице и тихие хлопки дверей — многие постояльцы не спали. Она всё думала о Дарко, не имея сил сомкнуть глаза и уснуть. Мысли вертелись в голове, как снежная крупа, беспорядочно и непрерывно звучали обрывки фраз её собственных и Дарко, они не давали покоя, изводили. И эта девка всё бередила душу. Уж лучше бы Росья ничего не знала. Сама виновата, не нужно было бродить ночью, в который раз укорила она себя. Пошевелилась, нащупывая на груди холодные железки бабкиных оберегов, сжала.
Она не помнила, в какой миг погрузилась в беспамятство, но сон навалился на неё, как каменный оползень, погребая её под неподъёмным слоем земли и пыли, не давая ни вдохнуть, ни пошевелиться. Сначала Росье не снилось ничего. Но потом она оказалась будто бы на берегу неширокой речи, поросшей рогозом и ивами. Трава изумрудом стелилась по холму, шелестели кроны белоствольных берёз. Сама она, босая, ступала по шелковистой, прохладной от росы траве, окутанная мягким сизым туманом.
— Росья, — услышала она позади себя и обомлела, узнав голос Дарко.
Она обернулась. Княжич спешил к ней, лицо взволнованно, сжаты в кулаки пальцы — кажется, он был чем-то встревожен. Он приблизился, и сердце Росье застучало, что молоточек. Дарко смотрел ей в глаза, и казалось, хотел что-то сказать, но от чего-то не решался. В глазах, в которых разливалось тёплое золото, залегла тревога.
