Взбежав на второй этаж, дежурный гаркнул на всю казарму:
— Командира третьей!..
Откуда ни возьмись с трясущейся рукой к дежурному подскочил старшина роты и скомандовал:
— Смир–р–на!.. Никак нет, командир третьей роты… товарищ капитан… все еще находится в отлучке!..
— Ох! — дежурный устало вытер рукой лоб, повернулся к двери, кубарем скатился по гудящей железной лестнице вниз. За капитаном он отправился на квартиру на дребезжащей полковой "эмке". "Вот разгильдяй! Поселился у черта на куличках — гони за ним!" — ворчал всю дорогу дежурный.
— Чего он вызывает? Случилось что? — уже в машине спрашивал дежурного капитан Семушкин.
— Приказано доставить вас живого или мертвого… — таинственно отвечал дежурный. — Пуговицу вон застегните, а то совсем крышка! И мне за вас влетит…
Шофер не удержал руля, машина вильнула в глубокий снег и застряла. Проклиная все на свете, они выскочили из машины и начали быстро откапывать засевшую "эмку"…
А тем временем Гнездилов нервно ходил по кабинету в ожидании капитана.
Он был человеком строгих правил, необычайно пунктуальным. Это стало не только привычкой, а второй натурой полковника и составило ему блестящую карьеру в армии. Позже, уже в преклонном возрасте, Гнездилов уверовал в то, что власть ему затем и дана, чтобы держать подчиненных в страхе, и благодаря этому стал знаменитым на весь округ строевым командиром.
Но если начальство военного округа без меры его хвалило, то от этого вовсе не легче было людям дивизии: все шишки сыпались на их головы. Редко кто, проходя мимо, не был им остановлен, даже командиры, которые гордились своим молодцеватым видом, безукоризненной выправкой, все равно не избегали его внушений, упреков, а то и взысканий.
Особенно привередлив и до жестокости строг был Гнездилов к тем, кто нетвердо знал устав. Такие, по мнению Гнездилова, попирали букву и дух воинского порядка. Встречаясь где–либо с младшим по званию, он окидывал его острым, мгновенно скользящим взглядом и приглушенно–напевным голосом спрашивал: "Ну–ну, который год служишь?.. Вон как! Седьмой, значит. А ответь мне: параграф третий, статья седьмая Устава внутренней службы о чем гласит?" Тот, потупив взор, сосредоточенно думал, потом что–то медленно говорил в свое оправдание. "Может, на что жалуетесь? С головой как?.." не отступал Гнездилов. "Никак нет, товарищ полковник, голова при полной ясности!" — "Значит, сам виноват, — принимался отчитывать Гнездилов и всплескивал руками: — Седьмой год на командной должности, а? И устава не знать? Мозгами не хотите шевелить. Да, да, мозгами… Все вы такие грамотеи!" — Гнездилов недовольно крякал и, прежде чем отпустить виновника, припугивал: "Попадешься второй раз на глаза — милости не жди".
