– Нет! Нет! Нет! – закричала Бенигна Бернгардовна.
– …раз и навсегда оставить вверенную мне губернию.
– Как?
– Как лицо злоумышленное, – отчеканил Сергей Яковлевич и повернулся к дверям. – Бруно Иванович, – наказал князь полицмейстеру, – проследите… Вы лично отвечаете передо мною за исполнение сего! Двадцать четыре часа – срок крайний и последний…
С выпученными глазами бежал по улице Осип Донатович Паскаль.
Домчал до дома Конкордии Ивановны, оттолкнул прислугу.
– Приехал! – крикнул, сразу осипнув.
– Ой, худо мне… Миленький князь!
Монахтина схватила Паскаля за воротник, горячо целуя:
– Приехал, князинька мой приехал… Голубчик! Мы покажем…
– Меня уже выгнал, – приуныл Паскаль.
– А обо мне? Обо мне спрашивал?
– Ищут Огурцова!
– Ваше сиятельство, – доложили князю с почтением, – Огурцова нашли и доставили в присутствие…
Сергей Яковлевич, холодно взирая, вытянул длинный перст:
– Внесите Огурцова!
Внесли. Уложили на диван. Все – честь честью. Впервые с ним обращались как с человеком. Князь подошел к бывшему начальнику губернской канцелярии. Страшно было смотреть на распухшее от пьянства лицо старого чиновника.
– Вот что! – приказал Мышецкий, осматриваясь. – Где казначей?
Подскочил к губернатору казначей, склонил выю:
– Туточки, ваше сиятельство… туточки!
– Выпишите из моих губернаторских средств ссуду в сто рублей для вспоможествования неимущим чиновникам…
Огурцов экономно приоткрыл один глаз.
– Благодетель мой… – шепнул и закрыл глаз снова.
Все вышли. Огурцов полежал немного, потом скинул ноги на пол.
– Эх, князь, князь! – заговорил он вдруг, как абсолютно трезвый. – Не я ли советовал: беги отсюда… А ты что же, опять прикатил? Сожрут ведь тебя здесь. Или ты сам жрать станешь?
Сергей Яковлевич положил на плечо старику свою руку.
– Мой преданный старый драбант! – сказал, прослезясь. Ощутив всю торжественность момента, Огурцов встал с дивана:
– Похмелиться бы… – поежился.
– Не будем качаться, – сказал ему Мышецкий. – Стойте уверенней, служба продолжается!
– Ну, Сергей Яковлевич, спроворим двухспальную?
– Это что такое?
– А так: по две рюмки сразу, – пояснил Огурцов.
– Лейте, – разрешил Мышецкий, – я как раз собираюсь в такое место, где трезвому человеку лучше не показываться.
Выпили по две рюмки дешевого коньяку «Яффа». Покривились.
– Лошадей! Будут меня спрашивать – я в тюрьме.
Огурцов быстренько спроворил для себя и третью:
– Да уж спрашивают!
– Кто?
– Жеребцовские мужики. Плачутся.
– Потом. Сейчас не до них…
