Каждому свое | страница 39



Моро слышал, как мадам де Сталь обругала консула:

– Авейронский дикарь… пожалуй, еще хуже!

В углу теснились живописцы – Давид и Жерар. Бонапарт с искренним интересом спросил Давида, над чем он работает.

– Над картиной «Переход через Фермопилы», где спартанский царь Леонид был повержен персидскими ордами Ксеркса.

Бонапарт не скрыл своего неудовольствия:

– К чему тратить краски и силы на изображение побежденных? Давид, ваша кисть должна служить победителям…

– Но кто же сегодня равен классическим героям?

– Вы увидите его, Давид, это я вам обещаю…

Заметив Моро, первый консул пожелал с ним уединиться.

– Война неизбежна. И с англичанами и с австрийцами. У меня нет сомнений в том, что ты желал бы отыграться за Италию.

– За Италию – да, но только не в Италии, – возразил Моро. – Я гораздо лучше знаю области Рейна и Мозеля, в древних лесах Германии мною изучены все тропы и поляны.

– Об этом мы вскоре и поговорим… Генералов во Франции много, но полководцев осталось лишь двое – ты и я! Не нам ли, Моро, и решать судьбы Франции на полях чести?

Мадам Рекамье призывно похлопала в ладоши:

– У меня для всех вас, дорогие друзья, имеется маленький сюрприз – Авейронский дикарь. Он еще ребенком был украден волчицею, которая и вскормила его своим молоком. Его недавно поймали в лесу охотники, он не может освоить нашу речь, зато он прыгает по деревьям, как белка…

Дюжие лакеи втащили в салон здоровенного парня, на котором штаны держались так же неестественно, как на обезьяне, которую показывают в уличном балагане. Попав в закрытое помещение, Авейронский дикарь испуганно мычал. Посреди зала поставили блюдо с едой, и это существо, опустившись на четвереньки, долго и подозрительно обнюхивало пищу… Бонапарт сказал Моро:

– Не так ли были осторожны с едой и первобытные предки?

Моро испытывал чувство брезгливости.

– По-моему, зрелище отвратительное. Эта скотина в несуразных штанах лишний раз доказывает, что человеку без человеческого общества нечего делать на этом свете…

Улучив момент, Моро шепнул Рекамье:

– Моя карета будет ждать на углу сада.

– Я рада. Но после ужина…

Звали к столу. Первый консул повел себя несколько странно. Возле себя он оставил кресло свободным.

– Это… для мадам Рекамье, – заявил он.

Сестра консула, Элиза Баччиокки заманила Жюльетту в глубину комнат, объясняя ей все то, что за этим последует. От Моро не укрылось смущение Рекамье, но красавица миновала свободное кресло возле первого консула и с показной решимостью села подле некрасивого Камбасереса.