Тропа Мертвых причудливо извивалась меж деревьев. Те протягивали кривые лапы, чуть заметно мерцали во мгле. На ветвях кое-где сидели вороны – черные и белые. Путников они провожали мертвыми взглядами – сверлили ими, точно буравами.
– Птицы Чернобога… – поежилась Василиса. – Их тут целые стаи…
– А они живые, что ли? – покосилась на них Синеглазка.
– Нет, конечно. Это мир мертвых. Живым сюда ходу нет.
– Как это нет?! А мы-то сами?!
– А мы сейчас тоже не совсем живые. Не совсем во плоти.
– Это как?
– Ну мы сейчас вроде как навьи наоборот, – попыталась объяснить Василиса. – Те – духи, временно облекшиеся в плоть, а мы – живые, временно плоть скинувшие.
– Сложно как-то! – наморщил лоб Иван.
– Голову лучше зря не ломай, она у тебя и так пустая, – участливо посоветовала княгиня. – Идемте лучше. До Костяного Дворца далече. А мы и дороги-то не знаем – тропа тропой, но все-таки…
– Вот что бы старой бабе-яге нас-то не обождать… – сердито пробубнил Иван, пиная камешек. – Знала ж, что мы тоже пойдем. Могла бы и посидеть возле избушки-то три денька… что, трудно ей было?
– Ты, Вань, не понимаешь, – покачал головой Яромир. – Явь и Навь – они не совсем симметричны…
– Сими-что?.. – перебил Иван.
– Не накладываются друг на друга. Это избушка бабкина и там, и здесь есть. А все остальное – оно очень разное. И это мы вот эдак перешли, ведовским способом. А она-то обычно ушла, как все. Так что и оказалась она здесь… ну вот совсем в другом месте.
– Ишь ты. А где?
– Того не знаю. У Пучай-реки, может. Или еще где. Я тут, такое дело, тоже раньше не бывал.
– Ничего, побываешь еще! – утешил его Иван.
– Мы и так уже тут, – проворчала Синеглазка.
На Ивана она поглядывала с легким недовольством. Не нравилось полянице, что будущий муж все время дураком себя выставляет. Перед Яромиром-то ладно – тот уж давно с ним, да и вообще наполовину волк. А перед другими-то?
С другой стороны – оно и неплохо, может. Зато уже ясно, кто в их семье голова будет. Синеглазку и мать, и бабка учили, что мужчине умным быть не следует, за него жена думать должна. Мужчина должен силен быть и статен, нравом добр и ликом пригож.
Этим всем Иван в полной мере одарен, так что нехватку ума можно и простить.
– Слушай, Патрикеевна, а чем ты теперь заниматься-то станешь? – спросил у Василисы Яромир.
– То ли не ясно? – покосилась на него княгиня. – Баба-яга я теперь.
– Только неправильная пока что, – простодушно добавил Иван. – Бабе-яге старой быть положено, страшной и колченогой. Ты скоро тоже такой станешь, да?
