— Ладно… только осторожно с ним… и не ехай по правой стороне, — говорит он с вымученной улыбкой.
Снова оказавшись на колесах, Франко словно вырывается на свободу. Первый порт захода — Лит. Проезжая мимо «Литской академии», он опять вспоминает мучительные дислексические дни, проведенные там. Хезерингтон вскоре махнул на него рукой, если не считать отпускаемых от случая к случаю насмешливо-презрительных замечаний: «Мы не будем просить Фрэнсиса почитать. Ведь у нас всего два урока, а не два дня». Смех отдавался эхом в ушах, а внутри поднималась злость, и он подавлял ее выброс. В памяти всплывает тот случай, когда пришлось отдуваться Марку Рентону.
— Нет, — сказал Рентон.
— Что? Что значит «нет», Рентон?
— Я не буду читать.
— Почему?
— Лень, — сказал он, и в классе послышались сдавленные смешки.
— Ну, тогда я возьму кое-что, чтобы выбить из тебя лень, — повысил голос Хезерингтон и достал из верхнего ящика стола ремень. — Читай отрывок, Рентон, — приказал он.
Марк Рентон уставился в парту.
— Не-а.
— Ладно, тогда выходи сюда!
Рентон встал, вышел вперед, вытянул руки одну над другой и получил четыре удара ремнем. Фрэнк Бегби считал, стиснув зубы. Рентон слегка улыбался, как бы признавая, что ему очень больно, но давая понять, что для него все это комедия и бред. Потом сел на измочаленные кисти.
— Мудозвон, — шепнул Марк так, чтобы слышал только Франко.
Фрэнк Бегби понял, что это был жест солидарности. После этого он полюбил Рентона и ради него сделал бы все, что угодно. Они были не разлей вода. Но потом вконец разосрались. Наркота. Она сломала Рентона, так же как Шона.
В «Теско» на Дьюк-стрит Франко кладет на мобилу аж тридцать фунтов. Продавщица, уже другая, смотрит на него как на придурка. Он сходу набирает Мелани, но американский голос говорит:
— Извините, мы не смогли соединить вас в данный момент. Пожалуйста, попробуйте позвонить позже.
— Та пошел ты нахуй, пиздюк! — снова орет он в трубу, а потом, глядя на продавщицу, умолкает и выполняет дыхательные упражнения. Жизнь может добить до тебя сотней резаных ран, а может и одним маниакальным броском.
Следующий адрес на волне памяти — Гордон-корт. Агнес Дункан встречает его с радостью: как давно они не виделись! Старушка божий одуванчик сожалеет о смерти его сына, но веселеет, когда Фрэнк показывает ей фотку своих девочек. Фотка немного протерлась в бумажнике, но снимки с айфона плавают где-то в городской канализации, так что чем богаты, тем и рады, объясняет он.
