Оливия теперь располнела, но еще не дошла до такого нездорового ожирения, как Джун. Черные, безжизненные, как у насекомого, глаза на сальном осповатом лице таращатся на него с таким же выражением, какое было у нее тогда. По ее пухлому телу пробегает заметная дрожь. Пожалуй, это было не настолько противно, как тогда казалось, ведь молодость — это и есть буйно-заводное порево. Если о чем и стóит пожалеть, в этот список не входит то, как ты кому-то вдувал, тем более что эмоциональная связь в этом случае почти на нуле.
Собственная жизнь все больше раздваивается, будто его прошлое прожил за него кто-то другой. Дело не только в том, что он страшно далек от этих мест и окружающих людей: он и сам совершенно другая личность. Основные маньки и тараканы того чувака, которым он когда-то был, кажутся теперь абсолютно дебильными нынешнему обладателю его души и тела. Единственный мостик — это ярость: если его разозлить, он может почувствовать свое прежнее «я». Но в Калифорнии, при его теперешнем образе жизни, мало что может взбесить его до такой степени. Но это в Калифорнии.
Джун ловит его взгляд и подходит. Франко успел бы ее отпихнуть, если бы предугадал, что она обхватит его своими мясистыми лапами.
— Наш мальчик, Фрэнк… — жалобно голосит она, — наш ладный красивый мальчишечка…
Франко смотрит через ее плечо на каменную кладку на фасаде Зала прощания. От Джун так страшно разит куревом, что никаким духáм не перебить эту вонь. Если б он не бросил пить, вполне вероятно, блеванул бы после вчерашнего перепоя.
— Угу, тяжко, базара нет, — цедит он сквозь зубы. — Извини, я на секунду. — И он снимает с себя ее цепкие руки.
К счастью, появляется Майкл в темно-сером костюме, и Джун присасывается к своему второму сыну, пронзительно блея:
— МААЙКЭЛ…
Пользуясь случаем, Франко линяет обратно к Терри. Таксующий порнодеятель болтает с элегантной дамой, которая смотрит на него, кокетливо подняв брови. Но когда Франко подходит, в ушах у него скрежещет хорошо знакомый голос:
— Ты чё не набрал?
Ларри почти такой же — разве что слегка усох с возрастом. У Фрэнка нездоровый интерес к тому, как некоторых с годами разносит, а другие, наоборот, сморщиваются.
— Ларри, — откликается он.
— Я хорошо знал Шона, Фрэнк. — Ларри подходит вплотную и понижает голос: — Старался чутка за ним присматривать. Направлять, — бормочет он, моргая под пристальным взглядом Франко. — Но он снюхался с Антоном Миллером и всей этой братвой. — Теперь Ларри шепчет, вращая глазами и разглядывая гостей: — Заметь, сам-то он проститься с ним не пришел, ага.
