— Твой? — спрашивает Франко.
— ЭТО МОИ СИГИ! — орет она вслед ушедшему пацану, снова закуривая.
— Не сиги, а парень.
— Угу, Джерард. — Джун затягивается, всасывая щеки. — Еще у меня Андреа и Хлоя… Кроме наших с тобой Майкла и Шона…
Взгляд у нее стекленеет, и она подносит к глазам салфетку, вырванную из коробки на журнальном столике. Пока Джун хрипло кашляет, Франко наблюдает за ее трясущимся телом: груда жира колышется под бесформенной, застиранной повседневной одежонкой. Первая беременность и рождение Шона угробили ее тело, но оно не раздулось, а, наоборот, превратилось в скелет из Бухенвальда, и после этого Фрэнк практически потерял к ней интерес. Буркнул что-то типа «ебаный в рот», когда она сказала, что ждет Майкла. С одной стороны была тюряга, а с другой — их домашняя совместная жизнь, и он помнил Джун в голубом свете от телика, за пеленой сигаретного дыма. Так и оставшись спецом по потреблению табака, теперь она раскабанела, а кожа у нее стала такого же землистого цвета, как у него после самой долгой отсидки. Джун снова затягивается, и ее пухлые щеки так глубоко проваливаются, будто ей повыдергивали все зубы.
— Так ты, значит, наново женился?
— Угу, офицально, — сообщает он, невозмутимо глядя на нее и взмахивая кольцами, — не просто гражданским браком. Так было надо из-за моего иммигрантского статуса. Хотя мы и сами хотели. Если любишь, почему не признаться?
Джун слегка ощетинивается:
— Угу, говорят, это та американочка, с которой ты познакомился в тюряге.
— Угу, она была арт-терапевтом. — («Она ждет, что я скажу: я в курсах, как это выглядит. Нахуй».) — Молодая, красивая, умная, из богатой семьи. У нас две прекрасные дочери. А ты как? Крутишь с кем-то шуры-муры?
Джун поднимает на него глаза и, успев покачать головой, закашливается до слез.
— Это курево сведет тебя в гроб, — замечает он.
Она втягивает немного воздуха и пыхтит:
— А ты типа как завязал?
— Угу. И с бухлом то же самое. Обрыдло все это.
— А как остальное? Мордобой там?
— Угу, в печенках уже эта тюряга. Художеством нехило можно заработать, и мне это по приколу.
Джун немного наклоняет голову набок, и та словно утопает в туловище, потому что шею не разглядеть.
— Ты всегда классно рисовал. Еще в школе.
— Точно, — смеется Франко.
— Энджи Найт, как услышала, что ты приехал, приходит ко мне и такая… — Джун кокетливо гримасничает, и это выглядит несуразно. — «Вот что я тебе скажу, Джун, не удивлюсь, если вы с Франко снова вместе сойдетесь».
