– спросила она.
Я назвал свое имя.
– Господи помилуй! – воскликнула она. – Разве у Эбенезера есть сын?
– Нет, – отвечал я, – я сын Александра. Я теперь шоосский лэрд.
– Вам будет довольно трудно доказать свои права на поместье вашего дяди, – заметила она.
– Я вижу, что вы хорошо его знаете, – сказал я, – и вам, вероятно, будет приятно узнать, что дела мои с ним улажены.
– Что же вас привело сюда, к мисс Друммонд? – продолжала она.
– Я пришел за своим сикспенсом, – ответил я. – В этом нет ничего удивительного: племянник своего дяди, я должен быть скуповат.
– О да, вы не так скупы, – одобрительно заметила старая леди. – Я думала, что вы сущий теленок со своим сикспенсом, счастливым днем и памятью Бальуйддера. (Из этих слов я с удовольствием заключил, что Катриона не забыла нашего разговора.) Но все это к делу не относится, – сказала она. – Должна ли я понять, что вы собираетесь жениться на ней?
– Мне кажется, что это преждевременный вопрос, – сказал я. – Она еще очень молода, да, к сожалению, и я тоже. Я видел ее всего один раз. Не отрицаю, что со времени нашей встречи я много думал о ней. Но думать – одно, а брать на себя обязательство – другое, и мне кажется, это было бы очень глупо с моей стороны.
– Вы, как я вижу, за словом в карман не полезете, – продолжала старая леди. – Я, слава богу, тоже. Я была так глупа, что согласилась взять на свое попечение дочь этого мошенника, – прекрасная обязанность, нечего сказать! Но так как я взяла ее на себя, то и буду выполнять по-своему. Вы хотите уверить меня, мистер Бальфур из Шооса, что женились бы на дочери Джемса Мора, даже если его повесят? Ну, а там, где женитьба невозможна, – там не должно быть и никаких ухаживаний, намотайте себе это на ус. Девушки легкомысленны, – прибавила она, качая головой. – И хотя вы этого не подумаете, глядя на мои морщины, я сама была молода и даже красива.
– Леди Аллардейс, – сказал я, – я знаю, что это ваше имя… Вы, кажется, и спрашиваете и отвечаете за нас двоих. Так мы никогда не договоримся. С вашей стороны жестоко допрашивать меня, человека, которому грозит виселица, намерен ли я жениться на девушке, которую видел только один раз. Я уже сказал вам, что не так неосторожен, чтобы брать на себя такое обязательство. Но я все-таки кое в чем соглашаюсь с вами. Если девушка будет и дальше нравиться мне – а я имею причины надеяться на это, – то ни отец ее, ни виселица не смогут разлучить нас. Что же касается моей семьи, то у меня ее нет. Я ничем не обязан своему дяде, и если женюсь, то для того только, чтобы доставить радость одной особе, и больше никому.
