– Теперь мы найдем «Розу»! – воскликнул я, завидев мачты. – Пойдем тут, вдоль гавани. Мы, наверное, встретим кого-нибудь, кто говорит по-английски, а может быть, случайно придем к кораблю, который нам нужен.
Случилось нечто другое, но столь же удачное: около девяти часов вечера мы натолкнулись на капитана Сэнга. Он рассказал, что они совершили переезд в поразительно короткий срок, так как ветер дул все так же сильно, пока они не достигли гавани. Благодаря этому все его пассажиры уже успели отправиться в дальний путь. Было невозможно гнаться за Джебби в Северную Германию, а тут у нас не было других знакомых, кроме капитана Сэнга. Тем более нам было приятно, что он оказался очень любезным и полным готовности помочь нам. Он уверял, что здесь очень легко найти какую-нибудь порядочную купеческую семью, где бы могла приютиться Катриона, пока «Роза» не погрузится, и объявил, что он с удовольствием даром отвезет ее тогда в Лейт и доставит мистеру Грегору. Пока же он повел нас в ресторан, где мы получили ужин, в котором сильно нуждались. Я говорил, что он был очень любезен, но меня чрезвычайно удивило, что он, кроме того, был очень шумен. Причину этого мы скоро увидели. За столом он спросил себе рейнского вина, пил очень много и вскоре совершенно опьянел. Как большинство людей, особенно занимающихся его тяжелым ремеслом, он в подобных случаях терял и ту небольшую долю благовоспитанности, которой располагал в обыкновенное время. Он стал вести себя так скандально с молодой леди, неприлично шутя над ее видом, когда она стояла на борту, что мне осталось только поскорей увести ее.
Выходя из ресторана, она крепко прижалась ко мне.
– Уведите меня, Давид, – сказала она. – Оставьте меня у себя. Вас я не боюсь.
– И не имеете причины, мой маленький друг! – воскликнул я, тронутый до слез.
– Куда вы поведете меня? – продолжала она. – Только не оставляйте меня, никогда не оставляйте.
– Действительно, куда я поведу вас? – сказал я, останавливаясь, потому что я в совершенном затмении все шел вперед. – Надо остановиться и подумать. Но я не покину вас, Катриона. Пусть бог совсем оставит меня, если я брошу или оскорблю вас.
Она в ответ еще теснее прижалась ко мне.
– Здесь, – сказал я, – самое тихое место, какое мы видели в этом шумном, деловом городе. Сядем под этим деревом и сообразим, что нам делать.
Дерево это, которое я вряд ли забуду, стояло у самого берега. Хотя ночь была темная, но в домах и еще ближе, на тихих судах, виднелись огни: с одной стороны ярко сиял город, и над ним стоял гул от многих тысяч людей, гуляющих и разговаривающих; с другой – было темно, и вода тихо плескалась о берег. Я разостлал пальто на камнях, приготовленных для постройки, и посадил девушку. Она все еще держалась за меня, дрожа от нанесенного ей оскорбления, но так как я хотел все серьезно обдумать, то высвободился и стал скорыми шагами ходить перед ней взад и вперед, напрягая ум, чтобы придумать какой-нибудь исход. Среди этих беспорядочных мыслей мне вдруг вспомнилось, что в пылу нашего поспешного ухода я предоставил капитану Сэнгу заплатить за нас в ресторане. Я громко рассмеялся, находя, что он поделом наказан, и в то же время инстинктивным движением опустил руку в карман, где лежали мои деньги. Мой кошелек пропал; должно быть, это случилось в переулке, где над нами подшучивали женщины.
