– Боюсь, что я был слишком педантичен, – сказал я, придя в замешательство при этом воспоминании. – Но примите во внимание, что я совсем не привык к дамскому обществу.
– В таком случае я не буду говорить более о латинской грамматике, – отвечала она. – Но как могли вы покинуть оставленных на вашем попечении молодых леди? «Он швырнул ее за борт, он бросил ее, свою милую, добрую Анни», – пропела она, – и его милой Анни, и двум её сестрам пришлось тащиться домой одним, как стаду гусят! Оказывается, что вы вернулись к моему папаше, где выказали необыкновенную воинственность, а оттуда поспешили в неведомые страны, направляясь, как оказывается, к утесу Басс. Молодые бакланы вам, вероятно, больше нравятся, чем красивые девушки.
Несмотря на ее насмешливый тон, в глазах молодой леди можно было прочесть доброту, и я стал надеяться, что дальше будет лучше.
– Вам нравится мучить меня, – сказал я, – и вы обращаетесь со мной как с игрушкой. Позвольте, однако, просить вас быть более милостивой. Сейчас мне важно узнать только одно: где Катриона?
– Вы называете ее так в глаза, мистер Бальфур? – спросила она.
– Уверяю вас, что я и сам не знаю, – запинаясь, проговорил я.
– Ни в коем случае я не стала бы так называть посторонних мне лиц, – сказала мисс Грант. – А почему вас так тревожат дела этой молодой леди?
– Я слыхал, что она в тюрьме, – объяснил я.
– Ну, а теперь вы слышите, что она вышла из тюрьмы, – отвечала она, – что вам нужно еще? Она больше не нуждается в защитнике.
– Но я могу нуждаться в ней, – сказал я.
– Вот так-то лучше! – сказала мисс Грант. – Взгляните мне хорошенько в лицо: разве я не красивее ее?
– Я никогда не стану отрицать это, – отвечал я. – Во всей Шотландии нет красивее вас.
– Ну вот, а теперь, когда перед вами лучшая из двух, вы беспрестанно говорите о другой! – заметила она. – Вы таким образом никогда не будете иметь успеха у дам, мистер Бальфур.
– Но, мисс, – сказал я, – кроме красоты, есть ведь еще и другое.
– Вы хотите дать мне понять, что я самая красивая, но не самая милая? – спросила она.
– Я хочу дать вам понять, что я похож на петуха из басни, – сказал я. – Я вижу драгоценность, мне очень нравится смотреть на нее, но я более нуждаюсь в пшеничном зерне.
– Брависсимо! – воскликнула она. – Это вы хорошо сказали, и я вознагражу вас своим рассказом. В день вашего исчезновения я поздно вечером вернулась от знакомых, где мною очень восхищались – каково бы ни было ваше мнение, – как вдруг мне сказали, что меня желает видеть девушка в тартановой шапочке. Она ждала уже более часа, сказала мне служанка, и все время потихоньку плакала. Я сейчас же вышла к ней. Она встала, и я сразу узнала ее. «Сероглазка», – подумала я, но была настолько умна, что не подала виду, будто знаю ее. «Это вы, наконец, мисс Грант? – спросила она, глядя на меня строго и вместе с тем жалобно. – Да, он говорил правду, вы очень красивы». – «Такова, как создал меня бог, моя милая, – отвечала я. – Однако я была бы очень рада и обязана вам, если бы вы объяснили, что вас привело сюда в ночную пору». – «Миледи, – сказала она, – мы родственницы: в наших жилах течет кровь сынов Альпина». – «Милая моя, – отвечала я, – я столько же думаю об Альпине и его сынах, как о прошлогоднем снеге. Слезы на вашем красивом лице меня трогают гораздо больше». Тут я оказалась настолько неосторожной, что поцеловала ее. Вы бы сами чрезвычайно желали это сделать, но, держу пари, никогда не решитесь. Я говорю, что это было неосторожно, потому что я знала ее только по наружности, но оказалось, что я не могла бы придумать ничего умнее. Она очень смелая и гордая девушка, но, я думаю, не привыкла к нежностям, и при этой ласке, хотя, признаюсь, она была оказана довольно легкомысленно, сердце ее сразу расположилось ко мне. Я не буду открывать вам женские тайны, никогда не скажу, каким образом она обворожила меня, потому что она воспользуется теми же средствами, чтобы покорить и вас. Да, это славная девушка! Она чиста, как вода горных ключей…
