Безусловно, греческая лирическая поэзия, в отличие от | эпической, была скорее направлена на размышления и внут-| реннее созерцание; и ее подход к человеку совершенно иной.
Однако из всего вышесказанного следует, что «лирический век», когда поэты принялись описывать собственные чувства и собственную жизнь, — определение весьма ненадежное. Кроме того, разнообразные формы «лирической» поэзии, коль скоро о них упоминает Гомер, предшествовали его собственным творениям. А посему представление о такой хронологической последовательности, согласно которой эпический период будто бы сменился лирическим, следует отвергнуть. Обе — а точнее сказать, все — разновидности поэзии произошли от народных песен, которые, в свой черед, минуя и Гомера, и Гесиода, и Архилоха, глубоко уходили корнями в туманное прошлое, когда еще не существовало алфавита, чтобы сохранить эти песни для потомства.
Многие из этих стихотворений буквально пронизаны религией; во всяком случае, поэты никогда о ней не забывают. Ибо она отнюдь не была всего лишь привеском к греческой жизни, но составляла существенную и неотъемлемую часть этой жизни, пропитывая собой все ее стороны. В то же время религия греков чрезвычайно трудна для постижения, хотя, как мы надеемся, рассмотрев в настоящей книге один за другим ее важнейшие очаги, разбросанные по географической карте, нам удастся пролить свет на эту тайну. Разумеется, греческая религия была политеистической. В ней нашлось место для великого множества богов и богинь, которые представляли различные стороны жизни (невзирая на частые совпадения или «дублирования») и отражали многообразие человеческого мира. Культ каждого божества более или менее тесно привязывался к его собственному святилищу, хотя важнейшие из них к тому же почитались повсеместно. Связи с древнейшим прошлым оставались весьма крепки, и вместе с тем мы нередко сталкиваемся с парадоксальным обстоятельством: будучи верными старине, греки одновременно умудрялись вводить всяческие новшества.
В какой степени греки были обязаны этой старине, становится ясно хотя бы на примере величайших богинь пантеона — Геры, Деметры и Артемиды. Все они, каждая по-своему, явно созвучны богиням более древних цивилизаций — Матери-Земле или Владычице Зверей: эпитет Геры «волоокая» (роштсц) и эпитет Афины «совоокая» (уАхшо&яц), вкупе с ее атрибутом — совой в Афинах — звучат отдаленным эхом тех времен, когда люди поклонялись звериным тотемам. С другой стороны, Зевс — верховное божество, отец богов и властелин неба — был позднейшим «нововведением»: он появился во время катаклизмов, сопровождавших крах микенской Греции и продолжавшихся после него; в ту же пору был введен и культ Аполлона — «губительного и ослепительного», — самого греческого их всех богов, несмотря на свое явно негреческое имя и происхождение.
