Калитка в воротах открылась, я прошел во двор. На крыльце стоял тот, у кого я надеялся спросить совета, наверное, единственный человек, способный если не помочь мне, то хотя бы направить в нужную сторону.
— О! Счастливчик! — в глазах встречавшего промелькнула радость, но потом она сменилась какой-то гневной досадой, — Я же тебе говорил, и не раз, что видеть тебя не желаю!
Я молча продолжал подходить к нему, он в свою очередь спустился с крыльца и сделал пару шагов мне на встречу, а когда мы сблизились вплотную, он заключил меня в крепкие дружеские объятия, едва не переломав мне при этом ребра.
— Мне нужна твоя помощь, батя. — Просто сказал я, как только он меня отпустил.
— А ты думаешь, я бы поверил, что ты ко мне просто так приперся? Пошли в дом, там все расскажешь. — И он увлек меня за собой, — Кстати, как ты меня нашел?
— Имея общих друзей, эта не такая уж большая проблема. — Парировал я. — Эти друзья тебе собственно даже и привет передавали.
— Не говори мне, кто именно сдал мою явку — не хочу с ним ссориться. Но привет Рыжему, при случае, передай.
— Ого! А как ты его вычислил?
Батя лишь исподлобья, но с улыбкой, посмотрел на меня и ничего не ответил. Тем временем мы прошли в дом, где было приятно прохладно. Я присел на краю дивана, видимо в гостиной, чтобы осмотреться. Обычный загородный дом, коих много нынче расплодилось в окрестностях столицы и других мало-мальски крупных городов нашей необъятной Родины. Ровным счетом обычная гостиная. Ничего примечательного, и, даже обладая неуемной фантазией, не скажешь, что обосновался тут, пусть и отставной, но все же самый натуральный полковник спецназа не буду говорить какой конторы. Ни тебе орденов в рамочках, ни фотографий в кругу боевых друзей, ни оружия, развешенного по стенам, ни, держу пари, пыльного мундира в антикварного вида шкафу. Напротив, по обильным зарослям цветов на подоконниках, да по кружевной скатерти на столике со стопкой потертых книжек, в голову так и лез образ старушки в чепце и круглых очках на кончике носа.
Отлучившийся, видимо на кухню поставить чайник, батя, вернулся от туда и, скрестив руки на груди, с интересом следил за моей реакцией. Я, про себя решив, что живет он здесь постоянно, а не только по выходным, никак не стал комментировать обстановку, показавшуюся мне неподобающей для известного мне, в качестве сурового и крайне требовательного командира, а только широко и искренне улыбнулся ему в ответ — я был чертовски рад видеть его. Чистая и наполненная уютом кухня была так же несвойственна тому образу бати, что крепко сидел в моей голове, как и гостиная. Он указал мне на стул подле обеденного стола, сам уселся в кресло неподалеку.
