Во второй пещере, очень просторной и черной, четыре горевшие у алтаря свечи, казалось, только сгущали окружавшую тьму. Священник облачался в одеяния с помощью псаломщика. Отшельник расставил девушек по шести в ряд перед алтарем, указал место донне Саре, взял за руку Бенинью и поместил ее сзади всех. Она чуть не потеряла сознание, когда Отшельник, коснувшись ее лица своей длинной, щетинистой бородою, прошептал ей на ухо:
– Он там, я скажу вам, когда будет пора.
Он встал рядом с нею на колени, громко распевая молитвы в то время, как священник начал свою проповедь.
Вскоре он действительно взял ее за руку и оттолкнул назад. Бенинья увидела в глубине слабый свет и какой-то приближавшийся к ней призрак. Холодный пот выступил у нее на лбу, дыхание остановилось. Среди пения молитв она различала только голос Отшельника, отвечавший громче других:
– Пресвятая Мария, матерь Божия!
После обедни и трапезы, когда девушки танцевали под звуки цимбал, принесенных одною из них, донна Сара подошла к дочери.
Бенинья была сама не своя. Глаза ее были полны слез, и она не слушала священника, который рассказывал о чудесном изгнании Святою Агриппиною злых духов из пещер и указывал пальцем на дырки в скале, откуда выскочили злые духи при виде креста.
– Что с тобою?
– Ничего.
– Чудо совершилось! – сказал Отшельник, улыбаясь и поглаживая бороду.
Донна Сара поняла только много позже, что благословленная Святая не принимала никакого участия в этом деле.
Дон Франко же, который должен был склониться перед судьбою и заболел от горя, стал дуться теперь не только на Христа, но и на Святую Агриппину, вынудившую его таким некрасивым образом породниться с сыщиком!
