Хлопнула дверь, от пронесшегося сквозняка заколыхались занавески, отгораживающие широкую кровать, в соседнем углу притулился диван. С холодами вся семья перебралась в большую комнату — пусть тесновато, зато в тепле.
— Сереженька пришел, — окинула вошедшего ласковым взглядом хозяйка и смущенно добавила, — младший наш.
Молодой парень скинул куртку, повесил на крюк, чуть подволакивая левую ногу, шагнул к печке, положил ладони на теплый бок, блаженно зажмурился.
— Погодь, я тебе на руки полью, — засуетилась Мария, хватая полотенце и ковш, — как там Буренка?
— Нормально, — пожал плечами парень, — закрыл всех, не переживай.
Был он действительно высок и красив, лет на десять старше Ани. Отросшие курчавые волосы небрежно перехвачены резинкой, широкие брови, длинные ресницы. Жаль, что карие глаза смотрели на мир, словно сквозь толстую стену льда.
Умывшись, Сергей пристроился в углу на диване, ожидая ужина.
— Красавец, правда? — усмехнулась Мария, проследив взгляд гостьи, — жаль, душа покорежена. Война, будь она неладна, — хозяйка махнула полотенцем, словно отгоняя беду, — Я, ведь, почитай десять годков, как вдова, — присела она рядом с Аней, — мужик мой спился, да и утоп в канаве. Свиньей был, свиньей и помер. Мне давно предлагали — продай дом, уезжай в город. Да, была я там — ничего хорошего. Тесно, давит. Не могу. Почитай, десять лет без мужика. Одна, как перст. Убьют — невелика потеря. Так и осталась. Думаю, зачем бежать, куда? Соседок еще уговаривала: останьтесь. Не город же у нас. Кому нужно бомбы на нас тратить? Зато с огородом хоть выжить можно. Нет, вещички собрали, живность мне оставили, да рванули. Никто больше и не вернулся.
Как лето настало, первым Мишка прибился. Понравился он мне — хозяйственный, забор сразу починил, погреб обустроил, ну чтобы при налете прятаться. Потом Иван появился с дочкой на руках. Жена у них под бомбами погибла. Я малютку уж как выхаживала, да прибрал Господь. Иван так и остался здесь, рядом с могилой. Ну, а Сереженька еле до нас дошел. Ранили его в ногу, рана воспалилась. Думала, не жилец. Батюшка, отец Алексей, считай его с того света достал, вон уже второй день, как бегает, говорит, на всю жизнь належался.
* * *
На дворе зашелся лаем Полкан. Хлопнула входная дверь, в коридорчике раздались чьи-то шаги.
— Тук-тук, хозяева, можно к вам? — и, не дожидаясь ответа, в комнату вошли двое. Оба одеты по военному — на ногах берцы, темно-зеленые куртки припорошены снегом, из-за плеч грозно высовываются стволы калашей. От цепких взглядов гостей в комнате, словно стужей повеяло. Аня замерла — нахлынул привычный страх. Беж ать? Вот только куда? Единственный выход перекрыт вошедшими. Она вжалась в стену, постаравшись стать, как можно незаметнее.
