Чурилов все стерпел: ни одного стона не сорвалось с его закушенных до крови губ.
На второй день в сумерках, окрашенных последними отблесками вечерней зари, колонна партизан въехала в село Картыничи, расположенное недалеко от лагеря. Фашисты сожгли здесь все дома.
— Эй, отец! Где тут брод? — крикнул один из партизан стоявшему на берегу реки старику. Старик вздрогнул, шарахнулся в сторону, затем остановился и заговорил бессвязно и взволнованно:
— Простите, детки, перепугался, померещилось, что опять я в проклятом царстве. Голова у меня, у старого, ребятушки, никуда не годная.
Старик, опустив голову, рассказывал свою грустную повесть. Иногда терял нить повествования, повторял одно и то же. Он был очень худ, бледен, запуган. Настороженно прислушивался он к звукам ночи. Это был Савва Радкевич, житель деревни Картыничи. Большое горе, постоянная тревога выработали у людей боязнь. Погиб сын Саввы Петр Радкевич — стойкий коммунист и партизан. Немцы схватили его в лесу.
Два дня и две ночи Савва Радкевич слышал вопли истязуемого сына. Его били немецкие палачи в соседнем сарае. С тупой методичностью они пытались вырвать у него признание, что он партизан. В десятый раз немецкий офицер спрашивал: «Зачем ты был в лесу? Где находятся партизаны?» — «Не знаю». — И опять слышались звуки ударов и безумный крик, терзавший сердце отца.
На третий день оборванного, окровавленного Петра вывели из сарая. Старик огородами, лесом крался следом за страшным шествием.
За деревней Боровое фашист короткой очередью из автомата застрелил Петра и еще двух партизан. Старик помнит блеск выстрела, потрясший его до самого сердца. Старый Савва очнулся весь в холодном поту. Кругом было тихо. На месте казни — никого, лишь лежат убитые.
…Партизаны разместились в деревне по землянкам и шалашам. Дворы заросли сорняками. На полях лишь кое-где желтели посевы. Затянуло песком дороги, по которым до войны скрипели возы со снопами. В деревне не осталось ни лошадей, ни скотины, ни телег. Все забрали гитлеровцы.
Была еще ночь, но на востоке уже светлело. Партизаны готовились к очередному выходу на вражеские коммуникации.
Скоро придет час освобождения нашей родной Белоруссии!
Мне посчастливилось побывать в тех местах, где мы воевали, проводили операцию «рельсовая война». Я испытывал глубокое волнение, когда поезд приближался к знакомым и родным местам. Родным не только потому, что я родился и вырос в белорусском Полесье, но и потому еще, что здесь, в южноприпятской зоне Полесья, среди юных и бородатых партизан в трудные годы Великой Отечественной войны началась и закончилась моя юность.
