– А куда мы едем? – поинтересовался я, когда он включил зажигание и развернул автомобиль.
– Я везу тебя в город, в правоохранительный центр.
– Вы что, собираетесь посадить меня в тюрьму?
– Ну, я пока не знаю, как с тобой быть. Полагаю, я могу арестовать тебя за незаконное проникновение в охотничью хижину. Это кража со взломом третьей степени.
– Кража со взломом?! – возмутился я. – Локвуд пытался меня убить. Мне пришлось укрыться в той хижине.
– Это ты так говоришь. Но я тебя вообще не знаю. И никогда не слышал об этом самом Локвуде. В списке пропавших ты не значишься, и, пока не докопаюсь до истины, я буду держать тебя под своим надзором.
– Ой, я вас умоляю! – Я возмущенно скрестил на груди руки.
– Если твоя история подтвердится, я не собираюсь тебя задерживать, но не могу тебя отпустить до выяснения всех обстоятельств дела.
По крайней мере, он не надел на меня наручники, подумал я. В тесном пространстве заднего сиденья автомобиля я вдруг почувствовал едкий запах, исходящий от полотенец, поролона из диванных подушек и вейдерсов: запах, которого я до этого как-то не замечал. И пока я размышлял, откуда такая вонь, меня вдруг осенило. Я знал человека, способного подтвердить шерифу, что я говорю правду.
– Позвоните Максу Руперту, – сказал я.
– Кому?
– Детективу Максу Руперту. Он из убойного отдела полиции Миннеаполиса. Он все знает про меня и Локвуда. И наверняка за меня поручится.
Шериф взял рацию и попросил диспетчера связаться с детективом Максом Рупертом из Миннеаполиса. Какое-то время мы ехали молча, шериф беспечно посвистывал на переднем сиденье, а я напряженно ждал, когда диспетчер подтвердит ему, что я не сумасшедший и не взломщик. Когда шериф въехал в задние ворота городской тюрьмы, рация ожила и сквозь треск послышался голос женщины-диспетчера, которая сообщила шерифу, что Макса Руперта сегодня нет на работе, но они пытаются с ним связаться. Я уныло повесил голову.
– Прости, – сказал шериф. – Но придется тебя на время запереть.
Он припарковал автомобиль, открыл дверь с моей стороны и надел на меня наручники. После чего провел в приемник, где тюремщик выдал мне оранжевый комбинезон заключенного. Когда за мной закрылась дверь камеры, я, как ни странно, вдруг понял, что вполне доволен жизнью. Я был в тепле, я был в безопасности, и я остался в живых.
Примерно через час пришла медсестра обработать порезы, перевязать глубокие раны и нанести антибактериальную мазь на остальные. У меня пока не восстановилась чувствительность кончиков пальцев рук и ног после обморожения, но она сказала, что это пройдет. После ее ухода я прилег на койку отдохнуть. И моментально провалился в сон.
