Я был почти у опушки леса, когда дверь машины громко хлопнула. Я продолжал бежать. Ветки обдирали мне руки. Я продолжал бежать. Еще пара шагов, и Локвуд что-то невнятно выкрикнул мне вслед. Слов я, естественно, не разобрал, но почувствовал накал его ярости. Я продолжал бежать. Еще несколько шагов, и до меня донесся треск выстрелов.
В меня еще никогда не стреляли. И при всем при том, что ночка выдалась еще та: меня душили до беспамятства, приковывали к шлакоблокам и я чуть было до смерти не замерз в багажнике, – мне как-то не приходило в голову, что это еще цветочки. Я бежал куда глаза глядят, петляя и сгибаясь в три погибели. Первая пуля содрала кору с сосны Банкса в десяти ярдах справа от меня, еще две со свистом разрезали холодный ночной воздух, пролетев прямо над головой. Оглянувшись, я увидел Дугласа Локвуда в свете фар, в правой руке он держал ружье, направленное в мою сторону. Я даже не успел толком испугаться, что поймаю пулю, как земля ушла из-под ног и я скатился в канаву. Сухие ветки деревьев и невысокий кустарник нещадно обдирали заледеневшую кожу. Я поднялся, ухватившись за ветку березы и прислушался к звуку выстрела, пославшего в мою сторону очередную пулю.
Затем наступила тишина.
Я выпрямился, чтобы края канавы не мешали обзору. Машина находилась в пятидесяти ярдах от меня, лучи фар отбрасывали конус света на шоссе. Локвуд направил ружье в ту сторону, откуда донесся шум падения. Он явно не знал, где я нахожусь. И ждал хруста сломанной ветки или шелеста сухих листьев, чтобы определить цель. Он прислушался, но я застыл на месте; мое тело, согревшееся после бега, снова дико дрожало от холода. Локвуд бросил взгляд на заднюю часть автомобиля, нагнулся и, вытащив разводной ключ из глушителя, швырнул его в кусты.
Затем он направился к двери со стороны водителя. Машина, с нормально работающим глушителем, снова завелась. Теперь Локвуд мог осветить местность передними фарами. Поэтому я выбрался на четвереньках из канавы и побежал дальше в лес, увертываясь от того, от чего мог увернуться, и обдирая кожу о ветки, которых не мог видеть. К тому времени как Локвуд развернул автомобиль, нас разделяла уже сотня ярдов густого леса.
По идее, он должен был обшарить лес. По крайней мере, на его месте я сделал бы именно так. Он не мог позволить себе оставить меня в живых. Он не мог позволить себе выпустить меня из леса, так как иначе я рассказал бы всем то, что знаю. Я продолжал двигаться, при каждом шаге меня пронзали острые шипы боли, от пальцев ног и дальше вверх, – правда, глаза уже привыкли к темноте, что помогало избегать упавших деревьев и веток. Я остановился перевести дух, прислушиваясь к шагам. Ничего. Но он наверняка находился где-то неподалеку. Пока я напрягал слух, у меня закружилась голова, мысли – густые и тягучие – начали путаться. Что-то явно было не так. Я попытался ухватиться за деревце, но рука отказывалась слушаться. Я упал.
