— Но если самого извержения не будет… — робко подала голос Эбби, не поднимая глаз. — Разве Градара и другие страны не усомнятся в ваших словах?
Марлоу остановился и посмотрел на нее с нескрываемой ненавистью.
— Какая умная мысль, мадемуазель Шерри, — почти прошипел он.
— Девушка говорит верные вещи, — примирительно сказал Гион, подталкивая Марлоу под локоть. — Я вынужден повторить ее вопрос. Что если Империю заподозрят во лжи?
— Мои люди направили дирижабль на Катиды в тот же день, когда началась зима, — отрывисто проговорил Марлоу. — Они уже вызвали извержение… искусственно. Особого вреда атмосфере это не принесло, а столб дыма и пепла до сих пор виден всем проходящим мимо судам.
— Что ж, экстренные времена требуют экстренных мер, — сказал месье Дюран. Он остановился перед невысокими двустворчатыми дверями, украшенные витражным стеклом. — Думаю, мы пришли.
Абигейл вошла внутрь вслед за мужчинами. Помещение оказалось совсем крошечным, в половину ее спальни. Не предполагалось, чтобы часовня принимала много посетителей за раз — перед алтарем разместилась всего одна короткая скамейка. Но архитектор, создавший ее, потрудился на славу. Стены и потолок были расписаны красочными фресками, а по бокам у стен стояли золоченые статуи ангелов, распростерших руки к небу.
Проповедник Гион отошел в сторону и покрутил ручку, встроенную в стену. Откуда-то заиграла нежная музыка, и свет газовых светильников на стенах будто бы стал ярче. Эбби на секунду показалось, что она попала в огромную музыкальную шкатулку.
— Да, весьма примечательная часовня, — довольно изрек месье Дюран. — Отличная технология! Так остроумно! И можно не тратиться на церковный хор.
В дверь постучали, и Марлоу, отвлекшись от созерцания, вышел к посетителю. Сквозь щелку Абигейл видела, как он о чем-то переговаривается с лакеем.
— Ланфорд вернулся, — громко сообщил Марлоу из коридора, не утруждаясь входить внутрь. — Как наиграетесь с музыкальным автоматом, приходите в кабинет, Гион. В одиночку.
Поморщившись, проповедник захлопнул за ним дверь.
— До чего неприятный человек, этот Марлоу, — пожаловался он Абигейл, проводя пальцами по витражу на стекле. — Хотя в моменты, когда не идет речь о работе, он может казаться довольно интересным.
Эбби обратила внимание на перстень с печаткой на его руке — такой же, как у покровителя.
— Значит, вы тоже служащий Корпорации? — спросила она. — Но ведь вы церковник!
— Церкви, как таковой, в Империи уже не осталось, мадемуазель, — пожал плечами мужчина. — Но людям до сих пор нужно во что-то верить.
