В горло нам хлынула болезненная желчь. Мы не могли потерять достоинства и осквернить храм своей тошнотой. Мы сжали зубы и упорно дышали через нос.
— А что случилось с Сасрелом? — выдавили мы из себя.
Она пересекла истертый каменный пол, подойдя к другой стене. Затем она мотнула головой, приглашая последовать за ней. Все в поту мы сделали это.
Второй ярус женщин беззвучно разомкнулся. Они сошли со своих высоких стульев. За ними было две больших колонны. При свете огня мы смогли различить пугало, стоящее в цепях между колоннами. Мы готовы были рассмеяться! Его не успели одеть, у его ног лежала куча тряпья.
Нет? О нет! Мы закрыли глаза руками. Мы попятились и наткнулись на стену молчаливых жриц. Это было не пугало. Это было не тряпье. Это болтался сам Сасрел.
Мы упали на живот под ноги верховной жрицы.
— Пощади, Мать! Я взял деньги капитана в счет долга, но я не сделал бы этого, зная, что он задумал. Почему? Я пытался остановить его, когда он начал бить Витию, и получил отметину на лице.
Она сказала спокойно:
— Я знаю.
Мы перестали лебезить:
— Вы знали?
— Стражи Храма нашли Сасрела пьяным в таверне в четырех улицах от его комнат. Они принудили его вернуться туда и обнаружили вас, бесчувственно лежавшим на полу рядом с нашей поруганной сестрой. Позднее мы подвергли зверя допросу, и он рассказал о вашем действенном участии в преступлении. — Она склонилась над чем-то красным на полу. — Он извергал свою проклятую душу из тела, но не просил о милости.
Она приказала выставить останки Сасрела на внешней стене храма. Они висели там несколько недель с надписью «насильник-убийца».
Когда тела удалили, жрицы сняли длинные драпировки. Молоденькие прислужницы уносили их охапками. В какой-то момент за разговорами мы подумали, что мы свободны. Мы начали искать дверь. Мы нашли ее, но как только мы повернули дверную ручку, она крутанулась сама, и дверь открылась. Группа суровых женщин вошла в помещение. Они были одеты в полированные доспехи и юбочки. Булавы на их плечах отнюдь не выглядели церемониальными.
— Подойди сюда, человек, — сказала верховная жрица. Она сидела на одном из высоких стульев спиной к огню. Нас окружали девушки в юбочках с булавами. Одна из них подогнула нам колени, и мы встали на колени.
— Тем не менее вы, наемник, виноваты в описанном и остаетесь при храме до тех пор, пока мы не сочтем нужным вас освободить.
— Вы хотите сказать, что я — ваш раб? — спросили мы.
— А вы бы предпочли такую свободу, как капитан?
