Где-то там гиппопотам | страница 14
Наверху, среди множества стеклянных витрин, стояло деревянное кресло. Красная обивка сиденья была смята с одной стороны, как будто на нем кто-то недавно сидел. Но вокруг никого не было видно. Бен тихонько спустился по четырем ступенькам и остановился напротив гиппопотама. Что делать дальше?
Конечно, это был тот самый гиппопотам – та же блестящая грязно-серая шкура, те же складки на морде, тот же запах меда и нафталина. Вблизи меньше, чем казался издали, – не больше самого маленького пони. (Потому что на самом деле карликовый гиппопотам – совсем другой вид.) Несмотря на малый рост, он обладал истинным величием и несомненным чувством собственного достоинства, поэтому казался самым настоящим из всех. Рядом с ним Бен был в безопасности. Ужасно не хотелось уходить, хотя взрослый скептик внутри него понимал: он просто вообразил тот давний разговор.
На что я надеюсь?
Быть взрослым совершенно не хотелось, Бен всей душой мечтал снова поговорить с гиппопотамом. Вдруг он что-нибудь, ну хоть что-то расскажет о папе.
Неожиданно граммофонная игла дошла до конца дорожки. Раздался треск. Звук повторялся снова и снова.
Т-р-р-бум!
Т-р-р-бум!
Бен взглянул на граммофон. А кто его, собственно говоря, завел?
Т-р-р-бум!
Семь, восемь, девять оборотов. Т-р-р-бум!
Звук бил по ушам, словно медленно защелкивалась ловушка.
Десять раз, одиннадцать.
Т-р-р-бум!
Т-р-р-бум…
Вдруг из граммофонной трубы раздался бой часов!
Семь ударов!
Били часы в вестибюле, но звук доносился прямо из граммофонной трубы. Правильная догадка, бой часов – это сигнал тревоги. Вдруг граммофон начал транслировать другие звуки из вестибюля. Бен вспомнил, как наступил на латунную кнопку. Похоже на радионяню – чтобы слышать ребенка из другой комнаты.
Вот что он услышал из раструба: шаги по плиточному полу, звук захлопнувшихся входных дверей, два голоса – мужской и женский.
Парочка из кафе!
Они вошли, не постучавшись, подумал Бен.
Он с ужасом понял, что двери остались незапертыми – заходи кто хочешь.
– Их-то пригласили, – простонал Бен. – А я сам вошел, без спросу.
Дело плохо. Вот что еще он услышал через граммофон:
– Да ладно, просто детский велосипед. Кто угодно мог оставить, – мужской голос.
– Все возможно, но, боюсь, мальчишка нас подслушивал, и это его велосипед.
– А если и так? Что малец мог понять? Он просто пялился на вашу недоеденную коврижку. Я тут часто бываю, а его никогда не видел. И официантка его не знает – по крайней мере, она так сказала.
