– Жаль, что у нас так мало зрителей, – сказала Маэва, голос которой звучал откуда-то издали и в то же время – совсем рядом. – Наконец-то Аэлина Огненосица надела свою настоящую корону фэйской королевы и оказалась на коленях передо мною.
Аэлину пробрала дрожь. Она качнулась, и новые осколки впились ей в кожу.
Она продолжала дышать, уносясь все дальше в море. Каждый вдох увлекал ее в простор, где слова, чувства и боль – лишь тонкая, едва видимая полоска берега.
– Фенрис, подойди! – щелкнула пальцами Маэва.
Волк обогнул круг осколков и уселся возле трона. Но прежде чем сесть, он успел взглянуть на черного волка.
Черный волк тоже на него посмотрел: равнодушно и холодно. Маэве этого было достаточно.
– Коннал, у тебя наконец-то есть возможность высказать своему брату-близнецу все, что пожелаешь.
Воздух разорвала вспышка света.
Аэлина вдыхала носом, выдыхая ртом. Она думала только о дыхании и едва заметила красивого темноволосого фэйца, стоявшего на месте черного волка. Кожа у него была с бронзовым отливом, как и у Фенриса, но в его облике не ощущалось необузданности. На лице Коннала вряд ли когда-либо появлялась озорная улыбка. Доспехи на нем были не серые, а черные. По бокам висели парные кинжалы.
Белый волк смотрел на брата-близнеца, пригвожденный к месту невидимыми нитями.
– Говори, Коннал, не стесняйся, – все с той же легкой улыбкой продолжала Маэва.
Сова-сипуха, застывшая на спинке трона, взирала на происходящее своими умными немигающими глазами.
– Пусть брат знает: это твои слова и ты произносишь их по собственному желанию, а не по моему приказу.
Нога, обутая в сапог, толкнула Аэлину в спину. Несильно, но вполне достаточно, чтобы умножить число порезов.
Никакое дыхание не могло увести ее достаточно далеко и уберечь от сдавленных стонов.
Аэлина ненавидела этот звук, как ненавидела королеву на троне и изувера у себя за спиной. Однако стон все равно вырывался наружу, едва слышимый за грохотом водопада.
Темные глаза Фенриса были устремлены на нее. Он моргнул четыре раза. Аэлине было никак не заставить себя моргнуть в ответ. Ее пальцы сжимались и разжимались.
– Ты сам во всем виноват, – заговорил Коннал, вынуждая Фенриса повернуть голову к нему. Голос у него был таким же ледяным, как у Маэвы. – Твое высокомерие, твое безудержное безрассудство… ты этого хотел?
Фенрис молчал.
– Поменяйся мы местами, ты бы мне никогда не позволил так себя вести. Ты принес клятву на крови не ради служения нашей королеве, а чтобы я даже в этом не превзошел тебя.
