– Ваше Высочество, а в чем вы будете сажать цветы? – спросила Бруни, желая отвлечь Оридану от грустных мыслей. – У вас есть подходящее платье?
– О! – оживилась принцесса. – Нет, увы! Надо такое… Прекрасная садовница, да? С передницей?
Дрюня подавился омлетом. Ванилла одной рукой принялась долбить мужа по спине, а другой неаристократично почесала в затылке.
– Ваше Высочество, наверное, имеет в виду передник? – осведомилась она. – Такой фартук, чтобы не испачкаться?
– Да-да! – обрадовалась принцесса. – Фар-тук!
Саник поддержал лаем. Видимо, слово ему тоже понравилось.
Двери распахнулись, впуская… Его Высочество Колея.
Несмотря на мутный взгляд и нетвердую походку, принц был выбрит, причесан и пахло от него приятно. Укропным рассолом.
– Всем добрых улыбок и теплых объятий! – заявил он с порога. – Я в кои-то веки соскучился по семье!
– Действительно, в кои-то… – улыбнулся Аркей, хотя глаза его не улыбались. – Садись, брат.
– О, благодарю, мой господин! – склонился в шутливом поклоне Колей.
Подойдя к Оридане, чмокнул ее в макушку, как маленькую, сел между ней и Бруни, к руке которой приложился с видимым удовольствием.
– Сестренка, в твоем положении стыдно быть такой красивой, – заявил он, пока слуги подставляли посуду и накладывали омлет. – Тебе следует ходить с распухшим лицом, красным носом и толстыми губами, вон как супруга нашего обожаемого шута!
Губы Ваниллы задрожали. Она с оскорбленным видом поднялась, сделала реверанс и выскочила из покоев.
– У Вашего Высочества замылен глаз… Нет, оба! – воскликнул Дрюня, порываясь идти за ней. – Женщина, носящая в себе жизнь, прекрасна уже просто потому, что носит в себе жизнь! При чем тут лицо, нос и губы?
– Действительно, – фыркнул Колей и взглянул на Оридану, внимательно рассматривающую узор на тарелке, – интересно, как будете выглядеть вы, моя дорогая, когда наконец понесете?
По лицу принцессы поползли красные пятна.
Бруни заметила, как на щеках мужа заиграли желваки, и успокаивающе положила ладонь на его руку.
– Вы будете хорошим отцом своим детям, Ваше Высочество? – спросила она.
– Конечно, малышка! – пожал плечами принц, принимаясь за еду. – От отца я научился в совершенстве пользоваться таким инструментом воспитания, как ремень, от старшего брата – нотациями и выговорами. Что еще надо?
Матушка смотрела на него во все глаза. Почему ей казалось, что под маской циничного самца прячется мальчишка с добрым сердцем, однажды навсегда разуверившийся в окружающем его мире?
