Воспоминания затуманили красные глаза Нерона. Голос его доносился, казалось, из глубины прошлого.
— Я смотрел, как один за другим рушатся храмы, оседают башни и играл на своей лире, вознося в небеса божественные гимны. Пожар бушевал день и ночь, само небо истекало кровью…
Вот так я принес империю в жертву Мелеку Таосу и Красоте. Безобидного дурака — моего двойника, которого я посылал вместо себя на всякие церемонии, вынудили покончить с собой, чтобы утолить гнев моего заблудшего народа, а мы с Зарогом ушли, чтобы жить вечно. Убить нас может только пламя Мелека Таоса, но оно не станет губить нас, потому что мы ему поклоняемся.
Мы продолжали свой поиск в разных странах, под разными именами. Время от времени приносили новые жертвы нашему божеству — Париж, Прага, множество других городов горели на священном алтаре во имя красоты и огня. Несколько веков назад в Лондоне один мужлан, которого звали Роджер — мой слуга — разжег пламя жертвоприношения, и Лондон сгорел дотла.
А теперь, друг мой, приближается время нового жертвоприношения. Мы с Зарогом начинаем стареть — верный признак того, что наша связь со сверкающим богом слабеет. Поэтому мы прибыли сюда. Этот город достаточно велик и подходит для нашей цели. Ты будешь моим новым Апием. Завтра вечером мы зажжем огонь, и это будет такой пожар, что душа твоя очаруется.
Толстяк снял с пальца перстень, украшенный огромным рубином, и протянул Эйбу. Чудовищных размеров кроваво-красный кристалл был вставлен в клюв серебристой птицы.
— Держи, — произнес Нерон, Я дарую его тебе, мой верный слуга. Печать Феникса по праву принадлежит тебе. Возьми ее и поклянись, что поможешь нам. Мы увидим, как свершится чудо очищения и снова будем наслаждаться Красотой, но уже под другими небесами. Ты ничем не рискуешь. Зарог очень ловок в этом деле. Аэромантия, повелевающая ветрами, поможет нам. А потом… вечная жизнь. Ты захочешь денег, женщин, власти, страстей, ты мечтаешь об этом, друг мой. И ты все подучишь. Скажи, что ты пойдешь!
— Я… я пойду.
Эйб надел перстень на палец. Император улыбнулся.
Катастрофа произошла 8 октября 1871 года — на следующий день после пожара, который так встревожил жителей Чикаго.
В десять часов тридцать минут вечера море огня захлестнуло Тэйлор Стрит. Внезапно поднялся сильный ветер. Столбы пылающих искр взметнулись над рекой и рухнули на левый берег, накрыв жарким покрывалом деловой квартал города. Багровый ураган ревел над Чикаго, изрыгая из разверстой пасти дым, пепел и языки пламени, изливая на беззащитный город свой необузданный гнев.
