— У-у-ха, — мужик попятился, не в силах вдохнуть воздуха.
К тому моменту, его приятель уже поднялся и попытался пнуть Спайка ногою в живот. Спайк перехватил эту ногу и, присев, ударил кулаком в пах. Всё, путь свободен. Он потерял лишь несколько секунд, но этого вполне хватило, чтобы "Лесник" успел скрыться. Спайк выбежал к фойе гостиницы и, не обнаружив "Лесника", обратился к администратору:
— Тут мужик в матросской форме…
Администратор сложил губы трубочкой и отрицательно покачал головой:
— Не видел.
— Ну, как же? Он только что вышел отсюда!
— Не знаю, — администратор качал головой, — не видел. Не было никого.
— Ты, — Спайк ухватил его за грудки, — за лоха меня держишь? Куда он пошёл?
Администратор остался спокоен. Он посмотрел на руки Спайк и почти равнодушным голосом произнёс:
— Будешь хватать людей за "шкварник", к "особистам" попадёшь. Время уходит, а ты тут толкаешься.
Спайк отпустил его. Понял, что Администратор ничего не скажет, но похоже и его не продаст. Он выскочил из "гостиницы" и едва опять не врезался в человека. Остановился, посмотрел по сторонам, глянул на свою форму и понял, что он очень приметен для погони. Нужно было одеться во что-то другое, более жалкое и слитное с общей массой людей. Не теряя времени, он нырнул в один из служебных входов, нашёл ремонтный ход в вентиляцию и пролез внутрь.
Закрыв за собой люк, Спайк прислонился спиной к стене и, запрокинув голову, прошептал:
— За что мне это всё?
Ответа не было. Поток тёплого воздуха шевелил его волосы и нёс с собой запах машинного масла. Спайку захотелось забиться куда-нибудь в тёмный угол, чтобы его никто не видел и не слышал. И самому никого не видеть и не слышать. Он почувствовал усталость. Не физическую, нет. Моральную.
— Скорее бы это кончилось, — уже громче проговорил он, — как-нибудь.
Но эта фраза не означала, что он намерен сдаваться. Достав пистолет, вынул обойму и посмотрел на патроны. Все восемнадцать зарядов блестели хромированными головками пуль. Засунув обойму обратно, передёрнул затвор и поставил предохранитель. Воевать он ни с кем не собирался, но чувствовал, что если его загонят в угол, пустит оружие в ход. Возвращаться в тюрьму, или расставаться с жизнью на радость гадам из ГСБ он не хотел. Пускай лучше дохнут они и те, кто им помогает. Но…. Противоречие в душе его имелось. И не малое. Те, кто помогает им, не обязательно гады. Они пешки. Их посылают, им дают указания, а они выполняют, полагая, что ловят опасного преступника. Что ж их убивать? А что ж, позволить, чтобы его самого убили? Или вернуться в камеру, под окрики надзирателей?
