Подошедший ситх может помочь разве только тем, что создаст чуть более комфортные условия работы. Злостно нарушать законы термодинамики лорд любил. Трех секунд хватило, и люди заканчивают работу не в клубах пара, а по колено в прохладной воде. Еще несколько секунд на охлаждение жидкости во всей системе. Тут главное вовремя остановиться, пока перемерзшие трубы в новом месте не разорвало.
Возникшие в проеме громоздкие скафандры ремонтной бригады деловито оттеснили и еле живых добровольцев и совсем не крупного на их фоне Вейдера. Тот сделал шаг в сторону, уступая дорогу профессионалам. К тому, что они оказались здесь третьими, претензий у лорда нет. Они и так сделали почти невозможное: этот разрыв — не единственный.
За спиной возник Юларен.
— Что с этими делать? — кивок в сторону еле стоящих на ногах мокрых, обожженных и наверняка словивших приличную дозу радиации добровольцев.
— Ваш контингент?
— Да, милорд.
— В санчасть. И готовьте документы на помилование.
— Да, милорд.
Дарт Вейдер зашагал к выходу. Здесь все. Эпизод можно выбросить из головы. Полковник все сделает, как приказано. Распорядись лорд пристрелить доходяг, сделал бы — не поморщился, распорядился об обратном, и это будет исполнено без возражений. И кто тут после этого киборг?
От странной мысли отвлекло все незатихающее пение: «…Но мы поднимем гордо и смело знамя борьбы за народное дело…». Они ее по кругу крутят, что ли? Любопытствующий ситх засунул голову внутрь допросной. Ага, охрана согнала сюда наиболее ценных арестантов из задымленных камер, чтоб не задохнулись. Голов двадцать набилось. Решили, небось, расстреливать согнали, вот мужество и презрение к врагу выказывают. И запевалой у них Лея Органа. Кто б сомневался.
Появление темного лорда заметили. Песня сбилась, рассыпалась на отдельные слова, смолкла. Люди смотрели на него, как полагается смотреть на палача. Только принцесса все не угоманивается.
— О-о-о! Милорд, какими судьбами? Не сбежали еще. Неужели придется подыхать вместе со всеми? Польщены.
Слова излишне истеричны, не цепляет. Может, она еще чего сказала, да палуба ушла из-под ног, и Лею швырнуло прямо на Вейдера. Пришлось ловить в объятья. А вот плюется ее высочество мастерски: двугорбый хотский шерстистый верблюд позавидует. Нервничает ребенок, куда деваться. Если бы Энакин Скайуокер в ее возрасте узнал, что его папаша — генерал Гривус, тоже, небось, психовал бы.
— Молодец, дочуля. Так держать!
Дарт Вейдер невозмутимо сдернул кепи с чьей-то головы, стер плевок со шлема и вернул головной убор хозяину.
