– Вот ты где! Я уже думал, что больше тебя не увижу! – Он организовал мне кусочек миндального торта, который я проглотила в галерее, спрятавшись между Жаком и обнаженным, в человеческий рост, мраморным дискоболом.
– К сожалению, я не могу остаться, – сказал Жак, огорченно оглядываясь в сторону лестницы. Кардинал как раз собирался спускаться в сопровождении Себастьяно и еще двоих гвардейцев в штатском, но со шпагами на боку.
Черт, сегодня мне к нему уже не подобраться!
– А что ты поделываешь завтра? – спросила я Жака.
– То же, что и всегда. Вместе с другими мушкетерами охраняю его высокопреосвященство.
– А на обед вы опять придете в «Золотого петуха»?
– Завтра не придем. Завтра стрельбища в казарме, поэтому мы едим там, – его лицо просветлело. – Но после этого мы наверняка опять встретимся в Люксембурге. Я могу за тобой зайти. Где ты живешь?
Все это представлялось слишком сложным. Кроме того, не было никакой гарантии, что Себастьяно тоже там объявится. В конце концов, кардинал нагрузил его определенными… дополнительными обязанностями – выполнению которых я в любом случае должна помешать, не важно как. А для этого мне требовалось выработать новый план действий.
– Я живу на левом берегу, – расплывчато ответила я. – Но заходить за мной не нужно.
Этим ему и пришлось удовольствоваться, потому что на какие-то более конкретные договоренности времени не оставалось – кардинал и остальные мушкетеры уже стояли внизу. Жак поспешил к ним.
– До завтра! – крикнул он мне уже на середине лестницы.
Я помахала ему, испытывая угрызения совести. Остаток вечера я провела, скрываясь от гостей маркизы по углам в отдаленных анфиладах комнат. В самой маленькой, реже всего посещаемой комнате я нашла кресло и устроилась в нем поудобнее. Должно быть, там я уснула, потому что глубокой ночью Сесиль разбудила меня, тряся за плечи. Маркиза уже отправилась отдыхать, и большинство гостей разошлись, мы были одними из последних. На негнущихся ногах и с болью в спине я поковыляла за Сесиль и забралась в карету, которая доставила нас назад на Рю Персе. Там я едва сумела снять верхнее платье и туфли, прежде чем в смертельной усталости опуститься на свою низкую постель. Думать я была уже не в состоянии, а планировать что-то – тем более. Над тем, как помешать Себастьяно подкатить к этой сомнительной герцогине, я решила поразмыслить завтра.
Из сна меня вырвал странный скрежет. Звук был такой, словно кто-то говорил сквозь кучу гравия. Со слипающимися глазами я попыталась сориентироваться. Все еще в семнадцатом веке. Сесиль, скорее раздетая, чем одетая в своей прозрачной рубашке, сидела перед своим гримировальным зеркалом и произносила какой-то монолог, звучавший с прищелкиванием и пришепетыванием. Увидев, что я проснулась, она обернулась ко мне. Щеки ее поразительно раздулись, как у морской свинки, только что затолкавшей в себя громадную порцию корма.
