Внезапно я полностью проснулась:
– И сегодня вечером он тоже будет?
– Очень даже вероятно. Кардинал редко пропускает эти встречи. Он любит вести глубокомысленные беседы с умными, высокообразованными людьми, а столько их, собранных в одном месте, он нигде больше не найдет.
Перед моим мысленным взором пульсировала фраза, сказанная Филиппом: А кардинал в Париже и шагу без своих гвардейцев не ступит. Совершенно очевидно, что в этот салон он заявляется в сопровождении своей постоянной охраны. И, значит, можно предположить, что Себастьяно тоже там будет.
Я решительно вскочила на ноги:
– Идем, – но затем решила все же уточнить: – И ты можешь меня вот так запросто привести с собой?
– Ну конечно! – Глаза Сесиль сияли. – И как раз именно такую, какая ты есть, в простой одежде, без грима. Ты – прямо-таки наглядный пример того, что может сила духа, и не важны тут ни сословие, ни пол! Ты только посмотри на себя! Совсем юная, изгнанная из своей родной страны девочка. Без родительской защиты, без опекуна, без состояния. И тем не менее ты умеешь читать и писать и даже играешь на клавикорде! Катрин будет без ума от тебя! Она сама говорит на нескольких языках, легендарно образованна!
С чувством легкой дурноты я спросила себя, во что же такое опять ввязываюсь.
* * *
Меня приятно удивило, что не нужно было идти пешком. За этот день мои внутренние резервы совершенно исчерпались. Ступни сбились в два сгустка боли. Поэтому я вздохнула с облегчением, увидев ждавшую нас у дома карету, которую Сесиль заказала специально для поездки к отелю «Рамбуйе». По дороге я опять почти заснула. Колеса громыхали по булыжнику, карета кренилась из стороны в сторону. Внутри было почти темно, только слабо горела маленькая сальная свечка, и снаружи света почти не проникало. Время от времени где-то на улицах мелькали факелы или фонари, но светлее от них не становилось. Зато воняло все сильнее. Окна кареты представляли собой деревянные, обтянутые тканью створки, открытые из-за жары. От Сены поднимались мерзкие испарения, такие резкие и отвратительные, что мне пришлось зажать нос рукавом. Пахло какой-то смесью отхожего места, кладбища и едкой кислоты.
Сесиль объяснила, что вонь идет от дубильни на берегу реки, где часто работают по ночам, потому что днем живущие в округе люди не в состоянии выносить этих ужасных запахов.
– Они сдирают с мертвых животных шкуры, удаляют с них шерсть и разложившуюся плоть, смазывают их ужасной массой из толченого мозга и закапывают в дьявольски воняющие ямы, где они лежат до тех пор, пока на них окончательно не сгниет все живое. – Она приподняла узкую ногу, обутую в туфлю из тончайшей кожи. – Просто невероятно, как из этого получается нечто столь восхитительное, не правда ли?
