Филипп разъяснил мне и покупательную способность этих денег, ну, например, за сколько можно пообедать, сколько стоит пара обуви или аренда комнаты в месяц. С моим запасом я могла протянуть довольно долго. Мне ведь много не надо. Спать я могла у Сесиль, получая к этому, как она мне великодушно пообещала, ужин и вино для сладкого засыпания. Одежды, благодаря Эсперанце, у меня тоже было достаточно. А есть и пить я буду на рабочем месте, о котором должен договориться Гастон. Предполагалось (в этом и состояла «гениальная идея» Гастона), что я буду обслуживать посетителей в таверне «Золотой петух», куда постоянно захаживал Себастьяно со своими приятелями-мушкетерами. Там-то я и смогу опять встретиться с ним, сделав вид, будто встреча абсолютно случайная.
– Я лично знаком с хозяином, – заявил Гастон. – Классный ресторатор! Это у него готовят те вкуснейшие паштеты. Кстати, там еще и буйабес великолепный. Попробуй непременно.
Есть мне по-прежнему не хотелось, но, когда Сесиль предложила кусок вчерашнего засохшего хлеба, я не сказала «нет». За это время хлеб стал твердым, как сухарь, но желудок успокоил. Филипп принес воды из колодца и, пока я мылась и переодевалась, ушел добывать для меня матрас. Сесиль дала мне горшочек с мазью для заживления ран, чтобы обработать ссадины, и снова угнездилась на кровати, прихватив бумагу и перья. Она делала заметки к новой пьесе, придумывала для нее сюжет.
– Меня очень вдохновила комедия, о которой ты мне рассказала, – Coq au vin. Я построю на этой идее свою историю. Пьеса получится чудесная! Буду регулярно сообщать тебе, как продвигается работа.
Я бы лучше побольше узнала о ее ужасном браке с надушенным Батистом, но расспрашивать все-таки не решилась, посчитав это бестактностью. В любом случае сейчас Сесиль казалась не слишком уж несчастной, а скорее, наоборот, вполне довольной жизнью. Отчасти ее настроение, конечно, объяснялось деньгами и классными идеями для новой пьесы, но наверняка свою роль играло и вино, которым она заправлялась в больших количествах. Пусть даже она прилично разбавляла его водой, но при выпиваемых объемах это уже тянуло на хорошую утреннюю попойку.
Она наблюдала, как я надеваю свежие вещи из мешка Эсперанцы – чистое белое нижнее платье и синее верхнее, из хлопка. Ничего сногсшибательного, но все точно моего размера. Довершали образ суперудобные туфли из мягкой кожи со шнуровкой по ноге. Эсперанца положила мне еще два комплекта нижней и верхней одежды, а также вторую пару обуви, так что переодеваться было во что. Нижнее белье представляло собой что-то вроде мешковатых трусиков на тесемках и такой же мешковатой рубашечки, которую я не стала надевать из-за жары.
