– Аборигены, как правило, ценят нюхательный табак, – предпринял последнюю попытку казначей.
– Бусы, – твердо сказал я.
Надо полагать, вы видели накладные и знаете, что на все деньги, предназначавшиеся мне для исполнения миссии, я закупил огромное количество цветных стеклянных бус. Вообще-то, мне следовало купить их в Австралии. Это позволило бы избежать чрезмерных расходов на перевозку. Бусы заняли весь трюм корабля, на который я сел в Норфолке в июньский день.
Прибыв в Сидней, я поместил груз на складе в доках Вуллумулу и отправился доложить о своем прибытии ЕпТихОбщ ТузПрот Шэгнасти (так его преосвященство обычно именует себя, поскольку во время войны он служил капелланом на флоте). После недолгих поисков и расспросов я нашел этого величественного джентльмена в местном клубе, организованном «Союзом говорящих на английском языке»[2].
– Этот клуб – моя крепость и убежище среди австралийцев, – заметил Шэгнасти. – Вы не хотите отведать вместе со мной один из этих восхитительных коктейлей Стингари?
Я отказался от выпивки и объяснил, что привело меня в Австралию.
– Едете к племени анула, да? На северную территорию? – Он сдержанно кивнул. – Превосходный выбор. Девственный край. Вас ждет отличная рыбалка.
Великолепная метафора.
– Как раз за этим я сюда и приехал, сэр, – энергично воскликнул я.
– Да, – задумчиво проговорил Шэгнасти. – Три года назад я потерял королевского кучера на реке Ропер.
– Милость божья! – воскликнул я в ужасе. – Я и не предполагал, что бедные язычники настроены враждебно! К тому же погиб один из придворных королевы…
– Нет, нет, нет! Это разновидность наживки для форели! – Епископ изумленно уставился на меня. Помолчав немного, он продолжил:
– Теперь я понимаю, почему вас отправили в дикие австралийские земли. Надеюсь, вы не задержитесь здесь и сразу поедете на север.
– Сначала я хочу выучить язык аборигенов, – сообщил я. – Сотрудники компании «Берлиц» в Ричмонде рекомендовали мне обратиться в сиднейский филиал их школы.
На следующий день я отыскал контору «Берлиц», но, к моему немалому замешательству, выяснилось, что сначала мне придется выучить немецкий. Единственным человеком, который знал язык анула, был меланхоличный священник, лишенный сана, который раньше состоял в каком-то немецком католическом ордене. В прошлом он тоже был миссионером – и не говорил по-английски.
Три месяца я без устали учил немецкий язык (между тем счет за хранение моих бус на складе все рос) и лишь потом смог приступить к изучению языка анула под руководством бывшего католического священника герра Краппа. Как вы понимаете, декан Дисмей, я строго следил за тем, чтобы во время занятий оградить себя от любой папистской пропаганды. Однако я обнаружил лишь одну странность: словарный запас герра Краппа состоял, главным образом, из ласкательных слов и выражений. Кроме того, он порой горестно бормотал себе под нос на своем родном языке: «Ach, das liebenswerte scwarze Madchen»
