Всё… в «ложной памяти», воображаемое? Потому — так гладко: их не слышат, не замечают?
Но — для чего? И — чем кончится?)
«…Когда мы отошли чуть подальше, люди уже не могли видеть нас из своей кабины. Хорошо, что дверь каждой кабины сделана прозрачной не полностью, как кабины, как предполагалось раньше, а только с небольшим окошком в виде телеэкрана…» (А видны — полностью прозрачные!) «…Через эти окошки, проходя по коридору, мы смотрели, какая кабина нам больше подходит для нашей цели. Четыре кабины подряд были в нерабочем состоянии — индикатор свидетельствовал о том, что аппаратура не налажена. Ещё в одной кабине находилась ремонтная бригада, которая, к счастью, нac не заметила. Осталось две кабины. И вдруг вспомнилось, как на дpyгих этапах операции я удивлялся тому, что всё идёт гладко. Может быть, неудача ждёт нас на последней ступени к цели?
…В нерабочем состоянии была и предпоследняя кабина. Я почему-то боялся сделать следующий шаг, чтобы увидеть… единственную оставшуюся кабину… Вспомнился рассказ Кулатова… o том, как несколько лет назад футболисты киевского «Динамо» споткнулись именно о последнюю ступень Кубка европейских чемпионов…»
(И правда: как «ступенька» в записи!)
«…Он пропустил гол за три минуты… и телекамера показала на трибуне… покинул в трудный момент…»
(«Ступенька» обратно?)
«…Теперь он работает в нашем Институте, в этой самой лаборатории…»
(Кто? Бывший игрок «Динамо»?
Неясный момент — как прорыв чего-то постороннего!)
«…— Кабина в рабочем состоянии! — торжественно объявил Ренат.
Дверь открылась нажимом кнопки. Но закрывать её надо было, закручивая замок изнутри. Пропустив всех вперёд, я взялся закрывать дверь, и вдруг увидел человека в скафандре. Всё во мне похолодело, как говорят в таких случаях люди. Это был Нигматуллин!
Не помню, как я закрыл дверь…»
(Но снова — фамилия не «иностранная»!)
«…— Кто решится первый? — спросил Охрим.
— Я, — ответил Ренат. — Ещё один должен ассистировать при операции, и один — обеспечивать охрану…
Долго думать было некогда. Я взял ультразвуковой паяльник, ненужный для извлечения скважины (он понадобится потом), и встал лицом к двери. Отражение в окне было слабым…» (а тут и правда — дверь с окошком в ней!) «…и я плохо разбирал, что делается сзади. Ренат расположился на специальном гибриде кресла и стола и свинтил шлем скафандра. Хорошо, что нам выдали скафандры, как людям, но и стерилизацию мы прошли, как киборги…» (?) «…Виталий вынул из моего кармана ключ и в последний раз отключил мозг Рената. В тот момент, когда Охрим начал вскрывать череп эльборовой пилой, в окно заглянул Нигматуллин. Увидев в моей руке паяльник, он тут же отшатнулся. Я указал ему свободной рукой назад — должны же люди иметь совесть хотя бы настолько, чтобы не вмешаться в опасную для жизни операцию. Когда он увидел это, его всего передёрнуло. Опомнившись, он отошёл немного в сторону, чтобы я не мешал ему смотреть…»
