— Потому что сиккен Ясутоки завтра выставит против нас не в пять, а в десять раз больше людей, чем есть у нас, и мы разобьемся о них словно волна об утес. Даже самый великий воин не может устоять против сотни простых копейщиков в одиночку.
Я хотел, было продолжить разговор, но мой собеседник завернулся в покрывало, дав мне понять, что беседа закончена.
На следующий день мы прошли с десяток ри, и вышли на поле, где уже стоял лагерь войск Камакура.
— Вперед! Разгоним этих собак по своим норам! Император и Рокухара [2]!
Прямо с марша, мы бросились на врага, и через два часа все было кончено, мы были наголову разбиты. Ясутоки действительно выставил против нас огромное войско. Пусть даже не так хорошо вооруженное, как наше, но что может сделать один самурай, когда на него налетают сразу десять асигару? Ничего, то же, что и одинокий волк против стаи собак.
— Камакура! Камакура! — Неслось со всех сторон. Пешие асигару длинными копьями и крючьями сбивали конных, добивая их на земле. Может, если бы мы смогли подготовиться к битве, у нас был бы какой-нибудь шанс, но спесь и пустая гордыня сделали нас слепцами. Моя лошадь споткнулась, и я вылетел из седла.
Когда я открыл глаза, уже наступила ночь. Я лежал в зарослях кустарника, росшего по краю поля. Сражение окончилось. По полю бродили тени мародеров, добивая раненых, собирая оружие и доспехи. Мне повезло, мои темные одежды были незаметны на фоне кустов, поэтому до меня еще не добрались. Осторожно, стараясь ничем не выдать себя, я пополз прочь и вскоре скрылся в лесу.
Сколько времени я шел, не помню, постоянно тошнило и дважды сознание оставляло меня, силы постепенно таяли, наконец, среди деток блеснул огонек. Собрав всю свою волю, я дополз до ближайшего дома и потерял сознание.
Разбудили меня крики и ржание коней.
— Кто хозяин? Открывай ворота!
Раздался скрип петель, и несколько всадников въехало во двор. Со своего места я видел только тени, пляшущие на белой бумаге загородки.
— Ты скрываешь смутьяна! Выдай его или мы сожжем всю деревню!
В ответ я услышал спокойный голос стоявшей на коленях фигуры.
— Господин! В моем доме лежит мой сын, он был вчера на охоте, а сегодня занемог. Вам лучше уехать.
— Да как ты смеешь! — Послышался звук, покидающего ножны клинка. Но в этот момент склоненная фигура подняла голову.
— Прокаженный!!! Проклятый! — Господи! Это проклятая деревня, скорее отсюда!
Всадники бросились прочь и вскоре топот копыт стих. Человек встал с колен и направился к дому. Перегородка сдвинулась в сторону, и хозяин вошел в комнату.
