— Так и знал, что найду тебя здесь…
Я медленно повернулся на голос и вопросительно вздернул бровь:
— Нана уже проснулась?
— Нет. Но там объявился потенциальный донор.
— Твою мать! Совсем забыл, что мы договаривались о встрече…
— Ничего. Я пока отправил его сдать кровь.
— Спасибо. Понятия не имею, как ты за всем поспеваешь.
— Да никак не поспеваю. Топчемся на одном месте…
— И у Анны ничего нового?
— Нет. Боюсь, она не слишком мне доверяет.
— Ты вел себя, как кусок дерьма…
— Может быть, но мне кажется, что она знает гораздо больше, чем говорит.
— Об исчезнувших Избранных?
— Не только. Я бы не стал перед ней выкладывать все карты.
— Если бы у тебя был выбор, — посчитал нужным напомнить я.
Встав с потертой скамьи, напоследок обернулся. Вскинул голову вверх, туда, к величественным расписным куполам. Тусклый свет заходящего солнца, отражаясь в бесценных витражах, словно поджигал их изнутри. Было необычайно красиво… Красиво.
— Как Нана сегодня?
Как? Я хотел бы ответить Ною, да только не знал, что… Он спрашивал меня о Нане, но та девушка, которую я все чаще видел, Наной не была. Я думал, что был готов к изменениям в ее личности, а на самом деле не был и близко. А я не знал, как себя вести с этим чужим, абсолютно мне незнакомым человеком, и только лишь питал надежду, что моя прежняя Нана все еще где-то там…
— Болезнь прогрессирует… — наконец выдавил я.
Ной понятливо кивнул головой, и дальше мы пошли молча. Находясь в какой-то прострации, я удивленно оглядывался по сторонам. Лето подходило к концу. Иссушенные беспощадным солнцем и пожухшие раньше времени листья уныло раскачивались на ветвях редких деревьев. Свет рекламы больно бил по глазам. Но воздух был удивительно чистым. Видимо, улавливатели углекислого газа сегодня на славу потрудились.
Я опустил обруч на глаза и просканировал пространство. Мат — еще один брат Наны, как раз выходил из лаборатории.
— Господи, ты точно уверен, что он сможет стать донором? Похоже, он сам еле живой, — покачал головой Ной, разглядывая в толпе тонкого, нет… скорее даже дистрофично худого Матвея.
— У него астма. И надежды практически нет, впрочем, как и другого выхода.
Я знаю, что мой голос прозвучал излишне резко, но… Думаю, Ной понял, почему так и не стал принимать на свой счет.
— Матвей Давыдофф…
— Да. Это я…
Парень воровато огляделся и поправил надетые на глаза очки. Я и не знал, что кто-то в таких еще ходит.
— Спасибо большое, что откликнулся.
— Угу. Я не мог поступить иначе…
