— Я говорил вам не выходить из дома! — раздался строгий голос где-то в глубине улицы.
— Машка хотела есть. Тебя не было целый день!
Я напряженно замер, вглядываясь в темноту.
— В холодильнике суп.
— Машка не хотела суп. Она хотела желейные шарики! Машка, скажи ему!
— Я хотела зилейные салики, — покладисто согласилась девочка.
— Ты знаешь, что это опасно, Ник! Я тебе тысячу раз объяснял!
— Ну… извини! Твоя дочка хотела «салики», — передразнил маленькую девочку мальчишка постарше.
Я осторожно сместился и выглянул из-за угла. Это не могло быть правдой! Я не верил своим глазам. По улице, сжимая в руках крохотную темнокожую девочку, шагал Ной. Рядом с ним семенил насупленный паренек. У него была забавная прическа в стиле афро, отчего в полутьме его голова казалась неестественно большой.
— Больше так никогда не делай! Я не переживу, если с вами что-то случится! Обещай мне, Ник!
— Обещаю, папа…
Папа. Они называли его отцом! Пробирочного и бесплодного. Пустого… Откуда у него эти дети?! Что вообще это все означает?!
— Ник… — вдруг насторожился Ной, — бери Машу и идите в дом.
— Но…
— Без разговоров! Ты знаешь, что делать!
Тот, кого Ной называл Ником, схватил сестру за руку и помчался вместе с ней вверх по улице. Я прижался спиной к шершавой кирпичной стене и не дышал. Как он меня почувствовал? И меня ли? Могло ли его насторожить что-то еще?
— Я знаю, что ты здесь, Яков. Убирайся к чертовой матери, пока я добрый.
— Вот еще… — Не имея другого выхода, я выступил в круг света, очерченный на щербатом древнем асфальте. В моей руке зажат пистолет — близнец того, что был направлен на меня. — Тебе не кажется, что ты слишком много на себя берешь, мальчик?
— Ни капельки. Старик.
Я хмыкнул. Да, не такой уж я и старый, если разобраться. Сорок четыре всего. Разве это возраст для мужчины?
— Я тебя узнал. Так что, не думай, что сможешь уйти безнаказанным на этот раз.
— Неужели ты меня арестуешь? — с намеком вздернул бровь парень.
— Именно это я и сделаю. Предлагаю тебе добровольно сдаться. И, может быть, из тюрьмы ты выйдешь еще при жизни. Если, конечно, будешь достаточно сговорчивым.
Ной покачал головой:
— А как же твоя жена? Разве ты забыл, что я ее последний шанс?
— Совершено особо тяжкое преступление. Ты ведь не думаешь, что я тебя отпущу, тем самым нарушив законы Конфедерации, только потому, что моей жене нужен донор?
— Правильный, значит? По закону живешь?!
Я не понимал, почему он стал злиться. Впрочем, логику террористов вообще не стоило пытаться понять. Они были просто безумны. И размахивающий пушкой Ной был тому лучшим подтверждением.
