Он рассказал ей о своей девушке. Сказал, что они собираются пожениться. Никак не скажешь, что он это от нее скрыл. Но он так это рассказал, что ей почудилось, будто все сказанное имело значение только до их встречи, а теперь его жизнь примет совсем другой оборот — оборот, учитывающий ее. Но, видимо, либо она ошиблась, либо он ввел ее в заблуждение. Смотря как посмотреть. Смотря в каком она была настроении, когда у нее в голове всплывал образ их двоих в гостиничном номере. Иногда она говорила себе: «Забудь ты об этом, дуры кусок». Он американец, чего ты ждала? Что он бросит свою тамошнюю жизнь, свою работу в этом общественном центре, про который он пытался тебе рассказать, и переедет сюда работать барменом или курьером на мопеде ради тебя? Но бывало и так, что она сердилась. Он не обязан был пользоваться этим словом — «люблю». Он мог просто сказать, что его к ней тянет — или что он пьян, дом далеко, а ему охота трахаться. Скорее всего, она бы и тогда ему подрочила, но потом не сидела бы два дня дома в ожидании звонка. У нее тогда не было мобильника, и она просто сидела и ждала. Тогда тоже было лето, а у нее в квартире не было кондиционера. Воздух в комнате стоял неподвижно, и она весь день пыталась читать книжку — «Изнанку мира» Дона Делилло[25], но так и не сумела продвинуться дальше пролога. Из этого пролога она не может вспомнить ничего. Какой-то бейсбольный матч. Читать дальше она не стала, а Дэвид не позвонил. Но теперь, почти год спустя, он внезапно прорезался и предложил прийти, и она согласилась. В основном затем, чтобы он не подумал, будто у нее есть хоть капля обиды на него. Чтобы он не загордился при мысли, что она не хочет его видеть.
Он принес бутылку вина и пиццу. Половина с оливками, половина с анчоусами. Даже не спросил по телефону, что она любит и хочет ли она есть вообще. Пицца, кстати, оказалась вкусной. Вино было белым и теплым, но у них не хватило терпения его охладить, и они пили вино со льдом. Бутылка за сто долларов, смеялся он, а мы пьем ее, как диетическую колу. Видимо, ему было важно дать ей знать, что он серьезно потратился на вино. Он сказал, что с той самой ночи ходит с нехорошим чувством. Чувствует себя дерьмом. Я должен был позвонить тебе наутро и объясниться. Более того, я должен был с самого начала ничего такого не допустить. Прости меня. Она погладила его по щеке — не соблазнительно, а скорее так, как мама гладит сына, только что признавшегося, что он списал контрольную, — и сказала, что ничего страшного. Что да, она с тех пор думала о нем. Спрашивала себя, почему он не позвонил. Но что, так или иначе, он не должен чувствовать себя плохо. Он же сразу сказал, что у него есть девушка.
