За это время мне пришлось понаблюдать много различных туземных обрядов и празднеств. Помню один из них, особенно оригинальный.
Около времени наступления нового года справлялся большой праздник. На него собирались туземцы со всех окрестностей. Устраивались состязания в метании копий, в беге, в бросании бумеранга. Затевались грандиозные облавы на кенгуру и прочего зверя. Корреббори сменялись один другим. И вот, после целого ряда всяких торжеств, туземцы собирались на большой лужайке. Устраивался «великий корреббори», а после него все усаживались, поджав под себя ноги, полукругом на траве. Впереди — старые и почетные воины, сзади них — молодые воины, потом просто молодежь, далее — женщины, а за ними и дети. В центре этого полукруга разводится огромный костер. Некоторое время все сидят молча. Затем начинают воспевать подвиги давно умерших прославленных воинов и героев. Монотонному пению отдельных воинов подтягивают все присутствующие. Пение сопровождается покачиванием голов и хлопаньем ладонями по бедрам.
Молодые воины встают и устраивают пляску. Чем дальше, тем громче становится пение, сильнее и сильнее раздается хлопанье ладоней. Пляшущие двигаются все быстрее и быстрее. Возбуждение все растет и растет. И вот — около костра появляются три-четыре старухи. Они очень стары и тощи, их кожа напоминает иссохший пергамент, жидкие волосы всклокочены, а глаза глубоко ушли в орбиты. На них нет никаких украшений, и они больше похожи на обтянутые кожей скелеты, чем на живых людей.
Старухи начинают кружиться вокруг костра. Затем они падают на землю, растягиваются… Мгновенно наступает гробовая тишина — пляски, пение прекращаются. И вот тогда-то старухи начинают завывать глухими голосами, называя имена убитых воинов…
Немного спустя все это начиналось снова. Таких «сеансов» устраивалось несколько. Этот обряд являлся последним. На другой день все собравшиеся расходились по домам.
Старухи, которые являлись обязательными и главнейшими участницами этого обряда, пользовались у туземцев репутацией «колдуний». Они жили совершенно особняком, в пещерах, и только изредка принимали участие в общих делах племени. Собственно «колдовского» в них было мало, но туземцы их чрезвычайно боялись и относились к ним с большим уважением. Они считали их прямо-таки всемогущими. Я не очень-то старался разуверить в этом туземцев, ведь и я-то сам пользовался у них репутацией «колдуна». И это-то и давало мне все те преимущества, без которых я вряд ли смог бы прожить и год среди этих диких племен.
