Новый Робинзон | страница 9
Лодки удалялись. Часам к девяти я совсем потерял их из виду. Тогда мне пришло в голову, что не мешало бы сделать кое-какие приготовления на шхуне. Буря все усиливалась. Мне не раз уже приходилось выдерживать бури на «Вейелланде», а потому я хорошо знал, что нужно сделать. Прежде всего я опустил люки и прикрыл их кусками толстого холста. Затем укрепил на палубе все подвижные предметы. К счастью, паруса были убраны, мне не пришлось возиться с ними. К полудню ветер был так силен, что я едва мог держаться на ногах. Скоро мне пришлось передвигаться по палубе не стоя, а на четвереньках, иначе меня снесло бы в море. Тогда я обвязал себя длинной веревкой, конец которой прикрепил к мачте. Теперь, если бы меня и снесло за борт, я мог взобраться на корабль.
Большую часть дня лил страшный дождь. Волны с такой силой заливали маленькую шхуну, словно стремились проглотить ее. Шхуна, пока что, держалась великолепно. К двум часам дня буря достигла наивысшей силы. Страшный порыв ветра сорвал паруса. Шхуна то высоко вздымалась на гребнях волн, то сразу проваливалась в промежутки между волнами. Ветер ревел и свистел меж снастей, мачты качались и грозили падением.
Вдруг ветер сразу утих. Наступила тишина, столь же внезапная, как и буря. Море еще бушевало, небо было по-прежнему темно и зловеще, но ветер и дождь прекратились. Теперь я мог спокойно оглядеться кругом. Я вскарабкался на мачту, но ничего кроме бушевавших волн не увидал. Положение мое было очень опасно, но я не отчаивался. Прежде всего я решил поднять якорь и пустить шхуну по ветру: может быть, мне и удастся нагнать товарищей. Но прежде чем я успел это сделать, неожиданный порыв ветра нагнал на палубу целые потоки воды. Волны снесли почти все подвижное с палубы, снесли кухню, сорвали и унесли верх капитанской каюты. Но худшее еще было впереди. Волна ударила о штурвал и разбила его. Все карты и компасы, хранившиеся в капитанской каюте, погибли. Хорошо еще, что я сам-то был в это время на носу, а то и меня снесла бы эта ужасная волна.
Порыв ветра не был последним усилием бури. Вскоре ветер переменил направление и с еще большей силой задул с противоположной стороны. В таком ужасном положении, привязанный веревкой к мачте, я провел всю ночь. Около меня не было никого, никто не мог помочь мне.
Единственное живое существо на шхуне, кроме меня, — собака Янсена. Временами до меня доносился ее жалобный вой. Она была заперта мной еще в начале бури в нижней каюте.
