Они не против выпить в компании и попеть («Споемте, девочки?»), и намного приятнее этих, с , иногда они кажутся совершенно , даже своими, иногда нет. Вот пример: в поликлинике работал высокий, печальный врач-терапевт, очень , — обнаружилось, что теперь он сидит за кассой в одной из московских аптек. На новогоднем банкете, между закуской и танцами, обсуждаются овощи, которыми торговал терапевт. Теткам его профессиональная деградация не представляется чем-то трагическим, им жалко, что он уехал из города: перед тем как попасть за кассу, терапевт продавал хорошие овощи.
Рынок в городе N. по субботам, для обывателей это главное городское событие. Здесь можно услышать всякое:
— Не дал Бог здоровья нашему патриарху. — Отзыв на кончину Алексия.
Ответный вздох:
— И жизни тоже не дал.
Другая парочка покупательниц:
— Ты зачем ее, — вероятно, свекровь или мать, — кормишь-то так? Смотри, она у тебя до ста лет доживет.
Третья:
— А у и печени не осталось. Доктора сказали: держится только за счет желудка и поджелудочной.
Громких убийств не было много лет — с тех пор как упразднены казино. Запрет игорного бизнеса и сокращение обязательной службы в армии — вот и все, кажется, что можно вменить в заслугу нынешней власти. Впрочем, за давностью нетрудно что-нибудь упустить: скажем, Ельцин сделал себе шунтирование, и число операций по всей стране сразу выросло в десять раз — кто теперь помнит об этом его достижении?
И еще — избиение проживающих в доме отдыха, за медицинской помощью обратились сразу тринадцать из них: били ночью, бейсбольными битами — по заказу директора самого дома отдыха из-за одной неудачной остроты. История эта получила огласку на всю страну как нечто в гостиничном деле новое.
Обращаться в полицию приходилось однажды — в восьмом году: кто-то ходил по домам, листовки раскладывал в ящики — про то, что врачи работают на ЦРУ, понятия «иностранный агент» еще не было. Писали так: «Пришлые иноплеменные экстремисты откармливают бомжей для трансплантации их на органы», — готовили почву для нового «дела врачей». Тогда никого не нашли, а потом — утихомирилось все, улеглось. Очень по-русски — не разрешилось, но минуло: чего уж теперь? — дело прошлое. По крайней
