, сколько лет… — как ни в чем не бывало за галстук подергала: — , помпезная, кто же так наряжается на суаре? — И ты туда же? Думаю: ладно, покладистость — моя сильная сторона. (Снимает с себя и галстук.)
Выпили-закусили. В пределах, конечно, друзья мои: культура питья. вдруг: — Власть у нас, — заявляет, — говно! Да и население, положа руку на́ сердце, на троечку с минусом. Согласно статистике, девяносто процентов гопники. Мы тоже не сахар, но лучше ведь? Стараемся, пробуем. Делай что должно, и будь что будет. Однако с таким человеческим материалом… Вот у меня — двадцать пять и сто двадцать пять патентов, — или наоборот? — а сколько из них, спрашивается, внедрено? Ноль целых и хрен десятых. Намеревался, — рассказывает, — руки на себя наложить, записку оставить: «В смерти моей виноват наш великий народ». Участь многих новаторов. Передумал потом. Выпьем, — предлагает, — за мафию. За мафию честных людей. За порядочность. За нас с вами. За класс за наш. — Потом, когда еще приняли, оттащил меня в сторону: — Старичок, мне уже всё вот здесь. Политика, бабы… В сухом остатке только внуки у меня да футбол. А у тебя? — Что может быть у меня? Смешной ты, , нам сколько еще? — шесть, нет, пять уже лет до пенсии.
Тут Рома меня по плечу — хлоп! — Рома, , Крым наш! — Вот с тобой, Гамаюнов, я бы в разведку пошел. — А ты меня, Рома, случайно ни с кем не путаешь? Это папа мой, животновод, был разведчиком. — Перетерли и с Ромой. Его тоже многое не устраивает. — Ты, Рома, ведь оптимистом был. Слышал про наполовину полный, наполовину пустой?.. — Тут дело такое, — отвечает Рома, — вы просто всего не знаете. А про стакан… Пока наполняешь, кажется: наполовину полный. А как начинаешь опустошать… Возраст. Всех денег не заработаешь. — Даже стал философом. — В общем, желаю вам, — поднимает рюмку, — чтобы разные, дамы, простите, к вам даже не приближались. — Рома знает, чего пожелать, он же у нас в полиции, в службе собственной безопасности. — Почему мы, — спрашивает, — о грустном всё? Кое-что лучше становится в наши дни. — Ага. — губки красные ядовито сложила так: — Что же именно? — Рома загадочно улыбается, как папа мой, когда надует в штаны: — Правила полетов упростились чрезвычайно. Раньше чуть не за неделю приходилось маршрут согласовывать, а теперь: наберу — и пожалуйста, коридор.
Сидим перевариваем информацию. — Понятно. А мы, — спокойненько так произносит
