Все у нас было в истории — шикарно, величественно, да чего уж там?.. Возникали, конечно, трудности по причине разных… ЛГБТ. Но мы решали их, находили выходы. Власть — права, ясно вам? Так было, так будет. Всегда, правильно. Вся власть от Бога. Что это значит? А то и значит. Правильно церкви ломали, и молодцы, что обратно построили: время разбрасывать камни, время их собирать. Демократический централизм. На кого обижаешься, сука? На партию?! Людей наказывали не просто так. Не совершайте преступлений, и вы не будете сидеть в лагере. Папка мой любил повторять. И прекрасно, что потом. Мы же не звери какие-нибудь. Отлично все было, а сейчас-то как хорошо! (Напевает.) С возвращеньем двуглавых орлов / Продолжается русский язык! / Москва! Умремте ж под Москвой! А нынешнюю нашу власть, ее любить не так и сложно. Вы попробуйте, только попробуйте!
Надевает георгиевскую ленточку.
Кто не носит такую — тот за фашистов и пидарасов. А значит, и сам пидарас. В плохом смысле. Предатели. Гомосятина. (Снова поет.) Москва! Умремте ж под Москвой!
Короче. Отец на заслуженной пенсии. В последние годы опять у нас вспомнили про ветеранов специальных служб: поздравляют с профессиональными праздниками, приносят пожрать. Туловище у папаши крепкое, а голова — того. Как у Ленина. Бормочет: — Делай что должен, и будь что будет. Где-то услышал, наверное. Мамочка недосмотрит — делает под себя. Будь, мол, что будет. Погулять его выведем, он наденет матросскую , белую, козырьком назад, ходит кругами, бубнит: — Делай что должен, и будь что будет. Пьет только водичку сладкую: — Феликс, миленький, притащи. Потребляет его канистрами: у него уже этот носом идет. Струйкой зелененькой. Обхохочешься. Раньше любил про высокое, про геополитику, прошлое вспоминал. — Что, папа, — бывало спрошу его, — не стыдно за то, как с мамой-то получилось? — Нет, — отвечает. — Я же сам от этого пострадал. Это теперь: разводись не хочу, а тогда, знаешь, как меня отымели? Всем свинокомплексом. Из партии чуть не вычистили. — Выходит, совесть тебя ни за что не грызет? — Нет, сынок, не по зубам я ей, не грызет.
Я ребенком в деревне жил. Идиотизм деревенской жизни. Природу вообще сильно переоценивают. Жили-то за колючей проволокой. А как же? Секретный объект. Не такое уж было оно босоногое, детство мое. Да и свинки, как ни ухаживай, а попахивают. С мамой потом сюда. Тут-то воздух куда как свежей. — Хоть в нормальной школе, сынок, поучишься. Она Давыдовна у меня. На самом деле — Давидовна. Так что я на четверть, на ноль двадцать пять… ну, вы поняли. Опять же, как вождь мировой революции. Раньше особо не афишировал, но теперь это вроде в порядке вещей. — Феликс, скажи, — теща все доставала меня, — правду ли рассказывают про вашу нацию, что между вами флюиды какие-то? — Откуда мне знать про флюиды? Ведь я четвертинка, ноль двадцать пять…
