- Хорошо, я буду.
В назначенный час в центре города к нему подошли два человека, внешность которых Шварцу так и не запомнилась. Участливо поинтересовались делами, отношениями с музыкантами. Потом перешли к делу:
- Вот вы сейчас, несмотря на молодость, назначены на важную руководящую должность. У вас будут происходить разные любопытные встречи, в том числе и с иностранными артистами... Нам было бы небезразлично ваше мнение по поводу...
Шварц без труда догадался, что интересует "товарищей". Новая республиканская верхушка во главе с Пельше активно заигрывала с латышской эмиграцией, осевшей по другую сторону Балтийского моря. Особенно большая колония образовалась в Швеции. Налаживались культурные связи, приглашались гастролеры. В столицу Латвии уже приехал известный шлягерный исполнитель Альфреде Винтере. Он дал десять концертов, потом еще полтора месяца находился в Риге, выступая в программе Рижского эстрадного оркестра, чему музыканты откровенно радовались, ведь отменялись гастрольные поездки. Винтере появлялся на сцене во втором отделении и пел пару-тройку душещипательных латышских песен. Шварц не раз сидел с ним в ресторане, много общался. Разговоры касались в основном одной темы - жизни на Западе. Видимо, этот аспект и заинтриговал товарищей из "органов". "Стучать" на кого-либо не собирался, но оперативность людей в мышиных пальто смутила его и сбила с толку. Он попытался состроить недоумение.
- Не представляю, что я могу сказать. Об этом все знают, да вам, наверное, известно больше, чем мне.
- Вы все-таки подумайте. И недельки через две позвоните. Вот вам телефон.
Шварц не стал звонить, сделав вид, что случайно забыл о разговоре, не придал ему значения.
Через месяц кагэбэшники сами напомнили о себе.
- Что же вы, Эгил Яковлевич... Мы же с вами условились, а от вас ничего не слышно...
- Работы много, замотался.
- Надо встретиться. Как насчет завтра? Мы будем ждать вас в гостинице "Рига" в 32-м номере. Устроит?
- Попробую,- вяло уступил он.
- Тогда ладушки. Часика в два приходите.
"Вот впились, кровососы,- с досадой подумал Эгил,- уже колени трясутся, так и лезут без мыла в..." Ругаться Эгил не любил даже мысленно. Впрочем, поведение новоявленных "друзей" не удивляло, прагматичность их действий была очевидна и не требовала особого напряжения ума: к чему вербовать какого-то четвертого тромбониста, когда можно получать нужные сведения от самого худрука?
Вторая встреча не добавила оптимизма латышским чекистам. Шварцу так удалась роль тупоумного чудака, упорно не желающего понять, что от него требуется, что его благодетели пришли к выводу: их подопечный органически не способен к "сотрудничеству".
