— Двигаемся к следующему пункту плана.
— И в чем он состоит? — спросил Трейс, не отрывая взгляда от моих глаз. Он странно глядел на меня, сведя от любопытства брови, будто я была диковинным жителем далекого королевства.
— Нужно выяснить сколько будет действовать моя кровь и что именно дало такой эффект на него. Ты больше знаешь о том, что может нанести вред Воскрешенному — солнце, огонь, святая вода, серебро? Нужно протестировать всё, что попадется под руки, — объяснила я, заправляя волосы за уши. — Будем тестировать снова и снова пока этот эффект не уйдет.
Мне нужно было понять, с какими временными рамками мы имеем дело, особенно теперь, когда я собиралась противостоять Энгелю, который в свое время выпил больше моей крови, чем сейчас Доминик.
Оба уставились на меня, потеряв дар речи.
— Ну? Чего вы ждете? — спросила я, в ожидании глядя на них обоих. — У нас нет всей ночи.
Как по сигналу, они посмотрели друг на друга и начали делать то, что я просила, отправившись кто куда в поисках нужных предметов.
Поднимаясь с дивана, я оглядела комнату и задумалась. Во что превратилась моя жизнь? Вампиры, деревянные колья, кровь, резня, смерть. Не о таком я мечтала, будучи маленькой девочкой и не такой судьбы я себе желала.
Но у меня была только одна жизнь. Мои ожидания, что кто-то другой примчится и спасет меня, остались в прошлом. Людям нельзя доверять. Они лгут. Они изменяют. А затем, когда вся твоя жизнь и надежды превращаются в прах, они просто уходят.
Но не в этот раз. В этот раз, я спасу себя, а возможно, и мир заодно.
Остаток ночи мы проводили бесчисленные эксперименты над Домиником, в основном состоявшие в ударах кольями ему в сердце, поливании его тела различными жидкостями и клеймении кожи всякими металлами. Все это приносило несказанное удовольствие Трейсу.
Понадобилось несколько часов повторения одних и тех же тестов, прежде чем Доминика, наконец, удалось обездвижить.
— Как думаешь, может так его и оставим? — предложил Трейс. На его губах расплылась ехидная ухмылка.
— Очень смешно, — сказала я, подойдя к бездвижному телу Доминика. Снежно-белый оттенок его кожи отступил, оставляя вместо себя пепельно-серый, такой безжизненный и мрачный, как небо Холлоу Хиллс. Я наклонилась и вынула кол.
Через несколько секунд болезненная серость пропала с его лица, возвращая ему гладкую и нежную текстуру кожи. Я затаила дыхание и ждала, расслабившись лишь когда его глаза распахнулись.
— С возвращением, — сказала я иронично.
