Он фыркает и целует мою руку.
— Безусловно, я вытянул короткую соломинку.
— Давайте не будем врать. Я была самой длинной соломинкой из всего пучка, — подмигиваю я и смотрю, как Сильвия смеется с нашего стеба.
Доктор приходит, рассказывает мне о том, что я уже знаю, и говорит, что мне надо остаться в больнице еще на пару дней. Она показывает мне разрез на животе, который находится достаточно низко. Бикини скроет его, но он около четырех дюймов в длину. Фу! А еще он желтый от йода и припухший. Двойное фу!
— Значит, я буду говорить людям, что меня разрезал самурай, — я улыбаюсь Мари, которая смотрит на меня грустным взглядом. — Иди сюда, девочка.
Доктор говорит Джеймсу, что мне можно попить, но только маленькими глотками, и почистить зубы, а потом уходит.
Мари подходит ко мне и очень осторожно обнимает за плечи.
— Ты испугала меня, тупая сучка.
— Эй, — я смеюсь и ударяю ее в плечо, очень слабо, но она притворяется, будто я ударила ее ногой. — Простите, девчонки. Я должна была пойти к врачам. Я просто думала, что это из-за моего имплантата.
— Я должен был заставить тебя. Я же видел, как тебе плохо, — Джеймс вздыхает.
Саммер шлепает его по затылку:
— Не говори так. В этом есть и наша вина. Мы видели, как ей было плохо. Никто не мог даже подумать, что все было так серьезно.
— Кто-нибудь, позовите Брюса Уиллиса, — заявляю я, и все смотрят на меня. — Скажите ему, чтобы он принес свой диктофон. Я умерла, верно? Я, возможно, смогу видеть мертвых людей, как ребенок из «Шестого чувства». Насколько странно это будет? Я буду лежать в постели, а папа придет, чтобы немного побеседовать или отчитать за азартные игры в Вегасе.
Все были в изумлении от того, как долго я болтала. Этот мой способ расслабиться — быть глупой, как защитный механизм. Ну, я думаю. Я просто не могла остановить себя.
— Она еще и головой ударилась? — хихикает Джессика и смотрит на мониторы. Джессика работает медсестрой, поэтому она знает, что означают эти цифры и загогулины.
— Как думаете, они разрешат мне выпить виски? — говорю я, поигрывая бровями. Джеймс не закатывает глаза, а просто улыбается и опирается лбом о мое плечо, будто он просто рад видеть меня живой и здоровой. — Нет? Никто не согласится… черт. Ну, хорошо, мне нужно почистить зубы. Я думаю, что мой язык превратился в гусеницу.
— Мило, — смеется Мари, и Джессика спешит принести мне два стакана: один с водой, а другой — пустой и мою зубную щетку, на которую уже выдавили мятную пасту.
